Три смерти Ивана Громака - Сергей Иванович Бортников
Вот так потихоньку Громак-младший превращался из заурядного, как он сам говорил, писаки, в настоящего – честного и неподкупного – служителя пера. Как сказали бы на «загнивающем западе» – акулу. Или – морского волка.
Любовь к путешествиям и русскому слову до сих пор живут в романтической душе Валерия Ивановича.
Однако продолжим…
В 1989 году Громак-младший побывал с визитом наших боевых кораблей в США[103]. И там – в Саргассовом море – ему вручил погоны капитана 2-го ранга вице-адмирал Игорь Касатонов (да-да, тот самый, что впоследствии спасёт Черноморский флот).
В том же году Валерий, как победитель конкурса на право полета журналиста в космос, побывал на Байконуре. Но что-то не срослось.
Может, просто не положено моряку в космос?
Слишком разные среды: всемирный океан и межзвёздное безвоздушное пространство!
К тому же космические программы великой страны, которую так рьяно защищало уже несколько поколений Громаков, неожиданно оказались под угрозой.
Как, впрочем, и сама Страна Советов…
17
Перестройка, затеянная очередным (и, как оказалось, последним) генсеком ЦК КПСС, потерпела фиаско – полный крах.
После целого ряда межэтнических конфликтов конца восьмидесятых уже в следующем десятилетии XX века в СССР начался парад суверенитетов…
Инициаторами и вдохновителями неизбежного процесса стали прибалтийские республики, населению которых при ненавистных Советах жилось чуть ли не лучше всех остальных.
Вообще-то народная мудрость утверждает: «От добра добра не ищут!» Однако в данном случае она почему-то не сработала…
Валерий Громак как раз перевёлся на Балтийский флот – старшим постоянным корреспондентом газеты «Красная звезда», и уже оттуда его на период с марта 1990 по август 1991 года прикомандировали к ЦК компартии Литвы (на платформе КПСС), так что наблюдать за всем этим «беспределом» он мог собственными глазами.
Валерий даже собрал материал для книги «Литовская революция глазами военного корреспондента», но кому был нужен сей благородный труд в эпоху всеобщей безысходности и неопределённости?
Вскоре объявила о своей независимости и его родная Украина…
А тут и календарный отпуск подоспел.
Конечно, можно было рвануть и в более экзотические места, но так уж устроен наш человек: родина для него превыше всего, всяких чужбин дороже!
Короче, Валерий Иванович собрал детишек – и в Приморск.
Там тоже море есть. Азовское и… зелёное, то есть огород, наравне с садом обеспечивающий какой-никакой достаток многочисленному семейству Громаков.
Смена занятий – лучший отдых!
* * *
Иван Григорьевич пребывал в угнетённом состоянии духа.
Страна разваливалась на глазах; пришедшие к власти бандитско-олигархические кланы даже не собирались вдаваться в интересы-чаяния простых людей и вовсю эксплуатировали трудящихся, выплачивая им лишь жалкие крохи, да и те мигом съедала инфляция.
Ещё большие страдания причиняло старику отношение власти к ветеранам, резко ухудшееся с обретением Украиной независимости, – их не только перестали приглашать на разные массовые мероприятия, но и всё реже звали выступать в школы, высшие учебные заведения, дома культуры и простые сельские клубы.
Как вдруг… Валерка! Армейский, точнее, флотский политработник. А, следовательно, чуть ли не главный виновник всех бед. По сути, изъясняясь русским словом, – козёл отпущения.
– Привет, батя! – весело поприветствовал отца отпускник, распахивая дверь сарая, за которой Иван Григорьевич приделывал к десятилитровым бутылям какие-то резиновые трубки-шланги.
– Ты чего такой радостный, сынок? – равнодушно пробормотал старик, не отрываясь от работы.
– Да вот… Прибыл на побывку. Всем семейством: с женой, с внуками.
– Что ж… Давай, обустраивайтесь.
– Ничего не понимаю… – Валерий внимательно посмотрел на отца. – Ты нам не рад?
Громак-старший поморщился.
– Вам рад… А вот тому, что вы натворили, – нет.
– Что же такого мы сделали? Где набедокурили? Чем согрешили? – недоумённо спросил сын.
– А сам ты не знаешь? Страну развалили. Первое в мире государство рабочих и крестьян.
– Мы здесь, батя, ни при чём, – попытался оправдаться Валерий. – Я ведь даже не кагэбист, а простой советский моряк.
– Уже не советский…
– Российский, не один хрен?
– Хрен один, размеры – разные… И не простой ты моряк, а офицер, флотский журналист, значит, в какой-то мере воспитатель молодёжи, как говорили в моё время, – комиссар. И зачем только я тебя в армию посылал, а?
– Родину защищать!
– Вот… И как? Защитил? Сберёг?
– Нет. Но…
– Никаких «но»… Такую страну потерять, не стыдно?!
– Честно говоря – нет.
– Совести у тебя, сын, нет… Ничего, жизнь вас накажет. Позже жалеть будешь, а поезд уже ушёл!
Валерий подошёл ближе, ломая голову над тем, как прекратить этот тяжёлый разговор. Ласково спросил:
– Ну чего ты распыхтелся, как тульский самовар? Давай, что ли, обнимемся в честь встречи.
– Не хочется.
– …Выпьем по чарке водки, как русским людям полагается.
– Теперь мы не русские, сынок. Нерусь… Поэтому всё у нас отныне будет по-иному! И традиции другие, и обычаи, и даже герои… И зачем я только кровь проливал?
Громак-младший понимал отца – ведь всё, во что он верил, исчезло в одночасье. Нужно отвлечь старика от тяжёлых мыслей. И он предложил:
– Тогда давай вина выпьем. Мать хвасталась, что ты новый сорт винограда вырастил.
– Да… – как-то равнодушно ответил Иван Григорьевич. – «Бако»[104] называется… Четыре чубука[105] я лично из Молдавии привёз.
– Так чего же мы ждём? Наливай!
– Не созрело оно ещё. Ждать нужно – до зимы…
* * *
Спустя несколько лет у Валерия появилась возможность перевестись на Черноморский флот, пребывавший тогда под крылом «незалежной» неньки.
Естественно, что прежде, чем принять столь важное решение, он решил посоветоваться с отцом.
Ответ последовал мгновенно.
Короткий и ясный: «Сюды, сынок, нэ идь. Тут ничого доброго нэ будэ. Краще служи там, дэ служиш…»[106]
18
Экономическая ситуация в «незалежной» продолжала резко ухудшаться. Промышленные предприятия, возводимые несколькими поколениями советских граждан, закрывались одно за другим; их новоявленные владельцы – корыстолюбивые нувориши – без малейшего сожаления пачками выбрасывали рабочий люд на улицы погрустневших городов и весей, а затем тупо резали на металлолом некогда ценное оборудование заводов и фабрик.
Кто-то из вчерашних шахтёров и сталеваров ещё пытался открыть свой бизнес, чаще всего либо на рынке, либо в «сфере общественных перевозок», как романтично стали называть работу водителей обычных и маршрутных такси, но быстро ломался под давлением коррумпированных чиновников и многочисленной орды ненасытных представителей разнообразных контролирующих «органов», первыми уяснивших суть «новых капиталистических ценностей», главной из которых является незаурядное умение «косить на ровном месте бабло». В итоге несостоявшийся бизнесмен, «забив» на собственное
