Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

Когда Гитлер пригласил его посетить официально Третий рейх, это подняло у Муссолини дух собственного достоинства.

— Мы должны выглядеть в большей степени пруссаками, чем они сами, — возбужденно произнес он и тут же предложил троим портным разработать дизайн новой формы специально для приемов — мундир с высоким воротом, украшенный золотыми пуговицами. Беспристрастные наблюдатели отмечали, что дуче в последнее время чуть ли не по пять раз на дню менял свои шляпы и одежду, украшая ее одиннадцатью орденскими лентами.

За все четыре дня его пребывания в Германии Муссолини демонстрировалась голая сила. В Мекленбурге он присутствовал на осенних маневрах с участием легких танков, имевших на вооружении только пулеметы, затем наблюдал за действиями «Люфтваффе» — вновь созданных военно-воздушных сил, использовавших в качестве бомбардировщиков транспортные самолеты «Юнкерc-52». В Свинемюнде он восхищался учебной атакой кораблей германского военно-морского флота, после чего побывал на сталелитейном заводе Круппа в Эссене.

Когда десятивагонный бронированный поезд Муссолини приближался к берлинской станции Шпандау-За-падная, откуда ни возьмись появился поезд Гитлера, шедший по параллельному пути. В течение пятнадцати минут поезда двигались бок о бок, но вдруг немцы сделали рывок, и их поезд пришел к намеченной платформе на несколько секунд раньше итальянского. Гитлер обменялся там с Муссолини крепким пожатием рук.

Будучи простаком в области статистики, дуче принимал на веру каждую публикацию нацистов. По заявлению Йозефа Геббельса, Германия на случай войны зарезервировала более шестидесяти миллионов банок консервированной говядины. Эксперт министерства иностранных дел граф Леонардо Витетти терпеливо растолковал ему, что, исходя из численности населения Германии, это составит всего по одной банке на каждого жителя.

Гитлер цинично решал все свои вопросы. Так, поставляя оружие Абиссинии, он в то же время поддерживал в своей прессе военные действия Муссолини. 3 марта 1936 года гитлеровские войска, нарушив Версальский договор, вступили в демилитаризованную Рейнскую область. Затем он стал поставлять ежегодно шесть миллионов тонн каменного угля на международный рынок в противовес девяти тысячам тонн британского угля. В глубине души Гитлер не доверял Италии, сказав как-то:

— В этом нереальном мире есть лишь одна реальная вещь — ненадежность Италии и Муссолини.

Его военный министр и главнокомандующий германскими вооруженными силами фельдмаршал Вернер фон Бломберг был даже более откровенным. Находясь в качестве гостя на летних маневрах итальянских войск в 1937 году, он наблюдал оборону дотов, что явилось, как ему объяснили, следствием сокращения численности обученного контингента. Когда немецкие журналисты стали у него допытываться, кто же будет победителем в будущей войне, Бломберг пробурчал:

— Не советовал бы ни одной стране иметь Италию в качестве союзника.

Иронией судьбы явилось то, что искренне ненавидевший Гитлера тридцатичетырехлетний Джалеаццо Чиано, по прозвищу Дучелино, ставший министром иностранных дел в кабинете Муссолини, внес основную лепту в создание «оси Германии и Италии».

— Мы все чувствуем себя униженными тем, что Италия вынуждена осуществлять сношение с внешним миром через такого мальчишку, — охарактеризовал тогдашнее положение дел Дино Гранди, и не без основания.

Даже строгие критики Муссолини знали, что непотизм был свойствен его натуре и что только любовь к дочери могла привести его к такому решению. Однако, хотя Чиано потребовалось всего шесть лет, чтобы подняться от вице-консула до министра, не прошло и шести дней после занятия им кабинета во дворце Чиги, как во внешней политике страны стала явно ощущаться фашистская тональность.

Если для сотрудников министерства война в Абиссинии являлась лишь временным эпизодом, то Чиано считал это рождением новой эры. На дипломатических встречах отныне преобладала жесткость и пренебрежение сложившимися условностями, подобно военным столкновениям. Играя на враждебности Муссолини к западным державам, он уговорил его принять участие вместе с Гитлером в поддержке националистов в гражданской войне в Испании. В Германии он лично подписал договоренность о посылке в Испанию семидесяти тысяч фашистов. Следуя примеру Гитлера, Муссолини уже через два месяца после посещения Германии порвал с Лигой Наций.

В большей степени, чем кто-либо другой, Чиано стал осуществлять итальянскую дипломатию по новым законам. Во дворце Чиги сотрудники быстро заметили, что документы, подготовленные более чем на одной странице, откладывались в сторону. Новый министр проводил большую часть рабочего времени дома, принимая ванну, примеряя новые галстуки или взвешиваясь на весах. Большинство из затей появлялись у Чиано в фешенебельном гольф-клубе «Аквазанта», куда он наведывался частенько. С семьей он бывал редко, хотя и любил своих детей — шестилетнего Фабрицио и четырехлетнюю Раймонду: с Эддой они уже давно договорились жить каждый своей жизнью. Жизнь Эдды заключалась в постоянной смене ухажеров, сухом мартини и ночных азартных играх в карты. Ее же супруг увлекался морскими купаниями в Остии в окружении молодых киноактрис, будущих звезд экрана.

— Вы не встретите иностранных дипломатов на моих вечеринках, — похвастался он одному из итальянских послов.

До Гитлера дошли слухи, что Чиано на дипломатических приемах бессовестно щипал немок, а своему генеральному консулу Джузеппе Ренцетти телеграфировал: «Обращай внимание на женщин». Все это, вместе взятое, да еще его напомаженные волосы дали основания фюреру назвать Чиано «омерзительным мальчишкой».

Во время сентябрьского вояжа Муссолини в Германию Чиано был его постоянной тенью, будучи само внимание, повторяя как попугай:

— Как скажете, дуче.

Громче всех он проклинал демократию. А в ночь на 28 сентября он стоял рядом с Муссолини на трибуне берлинской площади Майфельд, когда тот поставил печать на судьбе Италии, сказав тысячам немцев, собравшимся, несмотря на проливной дождь, послушать его:

— Если фашизм приобретает друга, то он идет с ним до самого конца.

В ответ он увидел тысячи рук, поднятых в римском салюте. Промокнув насквозь, но в приподнятом настроении он поспешил позвонить Кларетте Петаччи в Рим:

— Это был настоящий триумф, и мне хотелось, чтобы в этот момент ты находилась рядом со мной.

Как дуче, так и Чиано знали цену этого триумфа — насилие над Австрией. Об этом и многом другом они услышали от рейхсмаршала Германа Геринга, главнокомандующего военно-воздушными силами, который никогда не лез за словом в карман. В Каринхолле, огромном поместье Геринга, находившемся в восьмидесяти километрах от Берлина, Муссолини и сопровождавшие его лица терпеливо наблюдали, как тучный рейхсмаршал забавлялся с маленькими львятами, а затем демонстрировал им электрический массажер.