Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

Деникин пытался понять:

— Но, Лавр Георгиевич, почему вы не вошли во главе войск в Петроград. Вы же знали, что Петроград откроет вам свои двери, как открыл свое сердце!

Пленник Быхова опустил голову, он признавал, что совершил серьезную ошибку, ссылаясь, как на смягчающие обстоятельства, на свою боязнь, что в его отсутствие Ставка главнокомандующего и все ее секретные досье попадут в руки местных Советов, что он будет арестован раньше, чем достигнет столицы.

Несколькими неделями позднее, отвечая в интервью иностранному корреспонденту на тот же вопрос, Корнилов сказал: «Причиной была сильная усталость, последовавшая за тяжелой ангиной».

Деникин вспомнил ничем не объяснимый приказ к отступлению, отданный Брусиловым в Карпатах. Можно было лишь сделать вывод, что Корнилов, как и Брусилов, как и все русские, был подвержен порывам энтузиазма, сменяющимся депрессивными кризисами, и в решающие дни находился… «в провале неопределенности». Что же произошло далее?

Бывший Верховный главнокомандующий был возмущен поведением Алексеева: как этот доверенный Керенского посмел его арестовать? Не довел ли он его (почти) до самоубийства?

— Я объяснил ему его положение! Я предупредил, что он идет по туго натянутому канату между честью и бесчестьем и очень рискует упасть…

Деникину позднее, когда он встретит в конце года своего бывшего начальника, станет известна «другая версия», и он сочтет ее правдоподобной. Алексеев в возложении на себя затрагивающей его честь миссии увидел единственную возможность спасти жизнь «мятежникам», которым он симпатизировал. Он решил пожертвовать собой. Как только пленники были спасены от когтей солдатских комитетов, от преследования Керенского и укрыты в Быхове, Алексеев ушел со своего поста. Заменивший его генерал Духонин взял в свои руки руководство Ставкой в Могилеве, принял власть, которая теперь стала чисто символической.

Быхов находился от Ставки главнокомандующего не далее, чем в пятидесяти километрах. Духонин, бывший «жандарм» Киева, старый знакомый Деникина, решил показать свою лояльность Керенскому, но это не мешало ему уважать «мятежников» и даже восхищаться ими. Эстафета из Могилева ежедневно передавала им необходимую информацию, в свою очередь, возвращалась обратно с посланиями от Корнилова, где высказывались определенные «пожелания», часто похожие на приказы… В городе и в прессе Быховская школа-тюрьма часто называлась Малой Ставкой главнокомандующего. Все ее обитатели возмутились, когда узнали, что Керенский распустил Думу. Они вместе разрабатывали программу возрождения страны, составляли направленные против большевиков прокламации. Их программа использовалась и распространялась Ставкой в Могилеве, печаталась в симпатизирующих им газетах. В Петрограде Керенский выходил из себя, но ему приходилось считаться со следственной комиссией, которую он сам же и назначил. Эта комиссия, проведя расследование, потребовала судебного процесса, на котором 90 % офицеров и значительное число видных гражданских лиц должны были присутствовать как соучастники «мятежников». Крайне левые подняли скандал, но председатель правительства не осмелился прибегнуть к решительным мерам, а пошел только на то, что сократил содержание и довольствие для заключенных. Охрана не была усилена, потому что он желал, чтобы они совершили побег, который, по его мысли, доказал бы их виновность. Полностью отдавая себе отчет в сложившейся ситуации, пленники и не думали убегать, несмотря на то, что это предприятие обещало быть нетрудным, и требовали судебного процесса.

26 октября (8 ноября) эстафета из Ставки принесла плохие новости. Поражение на фронте? Нет, на этот раз речь шла не о войне, в которой русская армия терпела поражение за поражением, а о больших волнениях в Петрограде. В предпоследнюю ночь Красная гвардия — распропагандированные и вооруженные большевиками рабочие — заняла центральный почтамт, вокзал и государственный банк. На следующий день Военный революционный комитет сверг Временное правительство и арестовал министров, которые находились теперь в Петропавловской крепости.

Но где же Керенский? Никто не знал. Одни говорили, что он сбежал на автомобиле посольства Соединенных Штатов, другие утверждали, что он собирает верные правительству войска и хочет изгнать большевиков.

На самом деле Керенский покинул столицу утром и отправился искать поддержки в Псков к генералу Черемизову, командующему Северным фронтом, но эта попытка оказалась тщетной. На следующий день глава свергнутого правительства выступил маршем на Петроград с отрядом в несколько сотен казаков под командованием генерала Краснова, бывшего военного корреспондента газеты «Русский Инвалид» в Маньчжурии. Его сопровождал также женский батальон, созданный самим Керенским.

1 (14) ноября пленники Быхова узнали, что экс-председатель правительства и Верховный главнокомандующий бежал. Краснов известил об этом Духонина, на которого теперь были возложены обязанности Верховного главнокомандующего… Новости продолжали поступать. Совет народных комиссаров провозгласил себя правительством, сместил Духонина, но попросил его «заниматься текущими делами» до приезда замещающего его на этой должности Крыленко.

Пять генералов: Корнилов, Деникин, Марков, Лукомский и Романовский (следственная комиссия добилась освобождения остальных шестнадцати заключенных) оказались в парадоксальной ситуации. Почему они должны оставаться в тюрьме, если правительство, обвинившее их в покушении на свою безопасность, было свергнуто? Духонин, надеясь, вопреки всякой очевидности, на «улучшение ситуации», умолял их набраться терпения и обещал, если «всякая надежда будет потеряна», переправить их в надежное место. Генералы осмотрительно и осторожно подготавливали отъезд, постепенно подбирая для себя такую одежду, в которой было безопасно отправиться в путь.

Как только Антон прибыл в Быхов, он встретился с Асей. Узнав о событиях из газет, она поспешила приехать к своему жениху. Во время своих визитов она приносила рубашки, брюки, галстуки, куртки, спрятав их в свою широкую муфту. Солдаты внешней охраны проявляли галантность и не обыскивали ее, как им это предписывал регламент. Она признавалась потом, что волновалась лишь тогда, когда ей пришлось проносить пистолеты.

Генералы не вполне доверяли обещаниям «легалиста» Духонина и собирались без дальнейших промедлений покинуть Быхов. Но куда податься? Петроград и Москва были в руках большевиков. Банды враждебно настроенных солдат, дезертиров, самовольно демобилизованных заполнили дороги, близлежащие города, убивали и грабили под предлогом «перераспределения собственности». Большинство окрестных деревень были заняты Советами, организовавшими охоту на «врагов народа». Украина и Финляндия объявили о своей независимости. Эстония, Крым, Бессарабия и казачьи области европейской России и Сибири не хотели иметь дело с бывшими командующими императорской армии. Была лишь одна надежда: Каледин, атаман казачьего Дона, предоставил убежище генералу Алексееву, который из Новочеркасска рассылал воззвания, собирая добровольцев для выступления против большевиков. Корнилов нахмурил брови: Алексеев! Холуй презренного Керенского! Иуда, взявший его под арест! Он позволил себе однажды сказать о Корнилове: «У него сердце льва, но ум барана!». Однако в конце концов после недолгого размышления Корнилов присоединился к мнению своих четырех спутников: единственное место, где они могут найти поддержку, — это Дон. Но как до него добраться?