Лаша Отхмезури - Жуков. Портрет на фоне эпохи

Личная жизнь красного командира в сталинское время

Личная жизнь Жукова в 1920-х также была бурной. Он разрывался между двумя женщинами: Александрой Зуйковой и Марией Волоховой. Если верить Эре и Элле, дочерям Георгия Константиновича от Александры, их родители поженились в 1922 году, однако свидетельства о браке обнаружить не удалось. Элла, их младшая дочь, написала, что оно якобы было потеряно[148]. Жуков, описывая в «Воспоминаниях» 1923 год, упоминает, что, как и все командиры в полку, был тогда холост, и этим опровергает последующие утверждения дочери. Жили ли он и Александра постоянно вместе в Минске, где находился штаб полка? Или она вернулась к родителям в Воронеж, что можно предположить из ее писем? Второй вариант представляется более вероятным, тем более что условия жизни в Минске, как уже отмечалось, были весьма трудными. У Александры были причины предпочесть им проживание в родительском доме в Воронеже.

Личные дела Жукова сильно усложнились, когда его комиссар Антон Митрофанович Янин, тот самый человек, кто спас его в 1919 году от калмыцких сабель, переехал в Минск со своей женой Полиной Волоховой. Жуков и его друзья сначала снимали квартиру у одного хозяина, а затем поселились в соседних домах. Жуков искренне радовался, что рядом с ним находится его друг, возможно, единственный и, уж во всяком случае, самый близкий. Георгий был счастлив, когда к Яниным приехала жить Мария Волохова, его саратовская возлюбленная. Действительно, Янин пригласил к себе свояченицу после смерти ее родителей. В 1926 году Полина родила ему сына Владимира, который погибнет под Керчью в 1942 году. «Октябристами», заменившими по новому советскому обычаю крестных, малыша стали Георгий и Мария. Георгий очень полюбил малыша, тем более что раньше Александра Диевна потеряла младенца сразу после его рождения, и врачи не советовали ей рожать снова. Возможно, желание Георгия стать отцом объясняет его ухаживания за Марией.

В 1928 году Александра написала Георгию из Воронежа, что беременна и собирается приехать в Минск. По словам внука маршала, Георгия, дед был в отчаянии от мысли, что может потерять Марию. Он даже переехал к Яниным и попросил Марию выйти за него замуж. Но та, будучи активной комсомолкой, отказалась, считая брак «пережитком прошлого»[149]. Тем временем приехала Александра и поселилась в доме Георгия. 16 декабря 1928 года она родила Эру. Но ее радость была недолгой. Через шесть месяцев в соседнем доме Мария Волохова родила дочь Маргариту, унаследовавшую от Георгия Константиновича ярко-голубые глаза. Жуков без возражений признал второго ребенка и выполнил все необходимые формальности, чтобы девочка могла носить его фамилию. Можно вообразить ярость Александры, которая угрожала Марии не больше и не меньше, как плеснуть ей в лицо серной кислотой и похитить ее ребенка. Но затем водевиль приобрел советский оттенок. Александра пожаловалась на поведение Георгия в местную партийную ячейку. Секретарь вызвал к себе командира полка и пригрозил исключением из партии, если он не вернется к той женщине, которая родила от него первой. Угроза была нешуточной. Многие коммунисты лишались своих партбилетов из-за нарушений «партийной морали»: пьянства, посещений церковных служб, азартных игр, хищений социалистической собственности и моральной нечистоплотности. Только в 1923 году в подобных нарушениях были обвинены 13 % служивших в армии коммунистов, и 40 % из них были из нее уволены. Мария, как правоверная комсомолка, принесла свою любовь в жертву карьере возлюбленного. Она рассталась с ним, и тем вынудила Жукова вернуться к Александре.

Но у этой чуть ли не корнелевской жертвы может быть и другое объяснение. В 1927 году от тифа умерла Полина Волохова… и Антон Янин стал сожительствовать со своей свояченицей. Может быть, два друга просто договорились? Или Антон решил прояснить ставшую неприличной ситуацию? Как бы то ни было, в 1929 году он попросил перевести его в другую часть. Оставив перспективный пост, он, вместе со своим сыном Владимиром, с Марией Волоховой и дочерью Жукова Маргаритой, перебрался в маленький городок Минеральные Воды на Северном Кавказе.

Очевидно, что история с Марией стала одной из причин натянутых отношений Георгия Константиновича с Александрой Диевной, которые сохранятся на всем протяжении их совместной жизни и которые видны даже в дошедших до нас его письмах к ней, хотя в них и присутствует некоторая нежность к матери двух его дочерей. Отвечая на одно из писем жены, где она упрекала его в сухости, Георгий вызывающе отвечает 23 мая 1929 года: «Ты пишешь, что я больше пишу и справляюсь о доченьке! А разве тебе этого мало? Кроме того, как ты можешь себя отделить от доченьки… Целуй доченьку!»[150] На сделанной в том же году фотографии Георгий снялся в военной форме, сидя с Эрой на руках. На плотно сжатых губах, подчеркивающих выступающую челюсть,  – легкая улыбка. Слева от него стоит Александра – маленькая полнеющая блондинка с одутловатым замкнутым лицом, одетая по европейской моде того времени – платье «чарльстон» с короткими рукавами, длинное жемчужное ожерелье, средней длины стрижка – явный признак высокого социального положения ее спутника.

В Минске Георгий проводил время далеко от семейного очага. Он бродил по лесам и болотам вместе со своим другом Яниным, таким же заядлым охотником и рыболовом. Леонид Федорович Минюк, в 1935–1937 годах начальник штаба жуковской дивизии, а во время Великой Отечественной генерал для особых поручений при Жукове, уверял в своих воспоминаниях, что охота была главной страстью Жукова… наряду с военным делом. Когда выдавалась свободная минута, он, не обращая внимания на погоду, отправлялся за утками, часто без собаки. Подстрелив птицу, он как будто с удовольствием лазал за своей добычей по болотам. Периодические выпивки (очень редкие по русским меркам), верховая езда, пение – говорят, у него был довольно красивый тенор – вот чем еще он занимает время свободное от службы и занятий. Жуков, как и многие его будущие соратники, был самоучкой. Он жадно поглощал труды по военной истории, работы по стратегии и тактике, многие часы проводил над атласом. Эти занятия будут продолжаться до конца его жизни. После смерти маршала в его частной библиотеке найдут прекрасную коллекцию работ по военной истории[151]. В этом он был не одинок. Ту же жажду знаний мы находим у Рокоссовского и, в еще большей мере, у Конева, прекрасного знатока мировой военной истории. Эти люди также могли утолять свою жажду знаний газетой для командиров «Военный вестник» и выпусками Военно-исторического общества «Война и революция» – оба издания были содержательными и информативными, несмотря на избыток марксистско-ленинской фразеологии.