Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I - Юрий Александрович Лебедев
16.34. А. Э. Греф во время беседы 31.10.13.[171]
Беседа проходила дома у Александра Эммануиловича (А.Г.), в тот довольно редкий вечер, когда он был свободен от хлопот театральных и семейных – он «образцовый дедушка». Особый смысл нашей беседе придавало то, что именно он, А. Г., подсказал мне форму сбора материала о Жорже Абрамовиче в виде бесед с людьми, знавшими его. И подсказал в тот критический период, когда работа над этой книгой явно забуксовала из-за малого количества «живых материалов». И А. Г. был одним из немногих, кто написал свои личные воспоминания по моей просьбе.
Ю. Л. Начну с благодарности тебе. Теперь мне самому стало ясно, что нужно делать, чтобы задуманная книга осуществилась. Замышлявшийся сбор письменных воспоминаний оказался неосуществимым. И так и должно было случиться – литературно оформлять свои впечатления от «дней минувших» умеют, хотят и имеют возможность очень немногие из тех, в чьей памяти сохранились важные воспоминания. Пока у меня только три письменных текста… А вот рассказывать могут и любят почти все. Так что твоя идея – это как «глоток бензина» для кота Бегемота в критический момент ☺. Не буду перечислять всех тех, с кем я уже встретился, и список предстоящих бесед. Сам увидишь, когда книга будет готова. Давай начнем работать по моему плану.
Вопрос первый – как когда и при каких обстоятельствах ты узнал о существовании Жоржа Абрамовича?
А. Г. Я узнал о нем от вас.[172] Как это обычно бывает в институте – есть группа знакомых тебе студентов и, конечно, однажды выясняется, что у кого-то из них кто-то из родственников работает на какой-то кафедре. Но, в общем-то, сначала это не было особо важно – в студенческие годы важнее друзья, чем их «связи». Вы что-то знали о Жорже Абрамовиче, поскольку были ближе к нему, а для меня он был почти абстрактной фигурой…
Ю. Л. То есть, это случилось где-то на 2 или 3 курсе?
А. Г. Да, конечно. Но позже появился интерес к самому Жоржу Абрамовичу, поскольку он оказался то ли американцем, то ли долго жившим в Америке человеком, фотография его брата Гейби висела на стенде, и все это создавало какую-то легендарную атмосферу вокруг его имени.
Ю. Л. Так как же ты познакомился с ним?
А. Г. Не торопись. Знакомство предполагает общение, а я ведь был топливником, на кафедру ОХТ не заходил, и узнал его лично только на 4 курсе, когда слушал его лекции по автоматизации. Причем тут я уже осознанно ходил на чужой поток (лекции он читал неорганикам) и слушал его лекции вместе с вами. И даже помню, что он открыл мне «оператор Лапласа», и я стал что-то понимать в этом! А ещё оказалось, что он ведет у нас лабораторный практикум. И здесь у нас было уже общение. К тому времени (это 4 курс!) он уже знал обо мне – что я друг Гены, что мой отец – «американец». Это никак не влияло на отношения учебные, но какую-то человеческую теплоту я чувствовал.
Ю. Л. Хорошо! Получается так, что именно на лекциях ты в полной мере ощутил его знаменитый акцент и манеру говорить на русском языке. Насколько это запомнилось тебе?
А. Г. Тут нужно уточнить – это для вас для всех речь Жоржа Абрамовича была чем-то совершенно необычным. Для меня же это было совсем обычным делом, потому что у моего отца – пусть и в меньшей степени! – но и интонации, и манера говорить, и манера держаться, были абсолютно похожи на то, что я видел у Жоржа Абрамовича. Именно такой стиль общения был знаком мне с детства. И поэтому манеры и вообще облик Жоржа Абрамовича это было для меня очень родное. Отец к тому времени, когда мы стали общаться с Жоржем Абрамовичем, уже умер, но не так давно – в 1967 году. Отец был для меня главным человеком, и при знакомстве с Жоржем Абрамовичем я почувствовал от него какие-то «обратные токи», очень напомнившие мне отца, и это было почти болезненным переживанием. Я сейчас не могу понять, отчего так вышло – то ли Жоржу Абрамовичу пальцем на меня показали – «сын американца», то ли он как-то увидел мои глаза – не знаю! Но эти «обратные токи» я почувствовал, и это для меня очень важно. Хотя при этом собственно «общения» – каких-то разговоров, обсуждений – не было. Было только взаимное притяжение, основанное на неких «общих воспоминаниях», которых, как таковых, естественно, не было. Вот так!
Ю. Л. Да, сложно все у тебя: узнал, увидел, прочувствовал… Целая иерархия действий и состояний… Давай все-таки попробуем обсудить твое общение с ним.
А. Г. Что ж! Если говорить об общении, начать нужно все-таки с лекций. Вообще-то я был очень неважным студентом – много занимался общественной работой и много прогуливал лекций. Систематически за время обучения я прослушал только несколько курсов. Я выслушал процессы и аппараты у Гильденблата, органику у Лаврищевой и автоматизацию у Жоржа Абрамовича. Не могу сказать, что я посетил все до единой его лекции, но мне было «плохо», когда я их пропускал… И то, что существует такая операция, которая превращает сложные дифференциальные уравнения в алгебраические и позволяет их решать, я понял именно на лекциях Жоржа Абрамовича. Это было для меня поразительным открытием, потому что в курсе математики все было сложно, туманно и абстрактно, а тут позволяло решать конкретные инженерные задачи. И это открыл для меня именно Жорж Абрамович. Не могу сказать, что мне пришлось воспользоваться этим в своей дальнейшей работе, но важно то, что я понял – математические абстракции могут быть очень практичными! Это было проявлением мощного интеллектуального воздействия Жоржа Абрамовича. Он «вправил мне мозги». Говоря так, чаще всего имеют в виду нечто «душевное», «человеческое», а я подчеркиваю именно интеллектуальное его влияние. Пожалуй, из всех преподавателей я могу отметить нечто подобное по влиянию на меня в молодой стадии моего развития только у Гильденблата. Что-то такое он, также, как и отец, мне дал, какие-то интеллектуальные вещи… Не только о взаимоотношениях людей, но и то, как нужно воспринимать происходящее в целом…
Ю. Л. Понятно… Это же ты относишь и к влиянию на тебя Жоржа Абрамовича…
А. Г. Да! Так могут влиять только люди, чьё интеллектуальное превосходство ты осознаешь и принимаешь. А это бывает очень редко!
