Гарольд Лэмб - Омар Хайям. Гений, поэт, ученый
Около юноши с ножом появился мулла, раскрасневшийся от ярости.
– Ходжа Омар ибн Ибрахим, – прокричал он, – эти неверные семиричники убиты по приказу Низам ал-Мулка! Позволь стали правосудия разъединить нить ереси!
Почувствовав поддержку, юнец с кинжалом вонзил его в охваченного ужасом мальчика. В тот же миг чьи-то сильные руки, обхватив Омара за локти, потянули его назад. Голос Акроеноса прошептал на ухо:
– Уходим, или моя жизнь будет также поставлена на кон. Поторапливайтесь.
К этому времени кричащему мальчику уже нанесли несколько ударов в живот, и его крик становился все тише. Акроенос взял Омара под руку, чтобы увести прочь.
– Говорите со мной… притворитесь, будто спорите о цене, полученной за финики в Исфахане. Нет, ничего хорошего не выйдет, даже если вы обратитесь к Низаму. Двигайтесь медленно.
Но Омар не мог удержаться от того, чтобы не оглянуться на площадь, откуда доносились крики и шум. Поверх бегущих мужчин он заметил пухлого человека, неподвижно сидящего в седле лошади. Даже на таком расстоянии он распознал лазурного цвета тюрбан и раскачивающиеся четки Тутуша, главы шпионов Низама.
Все это промелькнуло в течение двух минут.
Омар оказался в тенистом переулке, перед открытой лавкой гончара, который работал с влажной глиной на гончарном кругу и сам же крутил его голой ногой. Гончар то поднимал, то сминал глину руками, словно живую. Но в облаке пыли Омар все еще видел сверкающую на солнце сталь, входящую в человеческую глину, и кровь, льющуюся в пыль.
– Осторожнее, – прошептал Акроенос, – идите за мной медленно. За нами следит сам шеф тайной полиции.
– Восемь кантаров мы продали из одиннадцати, остальное испорчено и не годится для продажи.
У них за спиной норовистый конь застучал копытами, позвякивая удилами. Люди толпами вываливались из лавок, чтобы бежать к площади.
– Эта собака! – закричал Омар.
– Полегче… эта собака является собакой Низама. Ты еще пользуешься покровительством Низама?
– Что из того, что мы поссорились? Я не враг визирю, и мне нет никакой нужды бояться его.
– Но я боюсь толпы, – сказал Акроенос. – Вы когда-либо противостояли толпе, науськиваемой муллой на запах крови? Посмотрите на эти седельные мешки, полные шерсти для ковроткачества; они – то, что мы ищем.
Остановившись под развешанными седельными мешками, Акроенос потянул Омара в лавку торговца шерстью, который следил за происходившим на площади.
– Хафт, – прошептал Акроенос, указывая на мешок. – Мы ищем семь штук.
Без единого слова владелец лавки поднялся и повел их вглубь. Быстрым движением он отодвинул занавес, который прикрывал узкую дверь.
– Владельцы семи, – пояснил он, – освежают себя вином в этот час.
И он опустил занавес, как только прошли эти два посетителя.
– Держитесь за конец моего пояса, – шепотом предупредил Акроенос. – Здесь ступени, которые ведут вниз, их двадцать.
И прежде чем Омар смог что-то сказать, он начал спускаться в темноту. За поворотом лестницы появился мерцающий свет. Свеча стояла в стенной нише, и Акроенос взял ее привычным движением, так как этот путь часто проходил. Проведя Омара через загроможденные склады и замусоренные подвалы торговца шерстью, он остановился у большой кипы, стоящей обособленно у стены.
– Помогите мне отодвинуть ее в сторону. Нет, только немного. Из нас никто так не силен, как тот шеф полиции.
– Но зачем нам лезть в эту крысиную нору? Со мной ты в безопасности.
– Возможно, ходжа Омар, в твоем доме я и был бы в безопасности, но разве спасся тот мальчик? Я не в первый раз убегаю от религиозных фанатиков, и я ручаюсь, что Тутуш сделает все возможное, чтобы выследить меня, обвинить меня и убить меня. Затем он и его последователи устремятся к моему складу и разграбят там товары, твои вместе с моими. – Акроенос начал протискиваться за тяжелую кипу. – Следуйте за мной. Так, а теперь придвиньте кипу назад к стене этой веревкой.
Они оказались в узком проходе, скрытом под кипой шерсти. Прислушавшись, Акроенос проследовал вперед по проходу, который постепенно поднимался к закрытой двери. Ее армянин открыл без колебания, поставив свечу на полку рядом с ней.
Омар вошел в прохладный подвал, благоухающий вином. Стены были уставлены рядами бочонков и больших бочек. На ковре, разложенном на свободном пространстве, вокруг железного фонаря сидело полдюжины мужчин, занятых беседой. Они небрежно взглянули на Акроеноса, но с интересом осмотрели Омара.
Вежливо поздоровавшись, армянин почтительно отступил в сторону, и человек, напоминавший профессора академии, отделился, чтобы приветствовать астронома.
– Добро пожаловать, о Повелитель Звезд, в эту компанию обреченных душ.
– Каждый из нас, – вскользь заметил другой, – в наши дни имеет цену за свою голову.
С любопытством Омар рассматривал их. Один говорил с высокой интонацией, выдававшей в нем египтянина, на втором висели лохмотья, он держал посох и чашу дервиша, в то время как других можно было отнести к богатым торговцам. Но в чем-то все они казались похожими – их умные глаза свидетельствовали о высоком интеллекте, и они держались так, как могли держаться только те, кто не привык сидеть сложа руки.
– Разрешите мне, о ходжа, представить вам этих достойных собратьев, над которыми временно нависла тень ятагана. Я – профессор; вон там, в полосатом халате, сидит странник, путешествующий по миру, который может сдвинуть горы в своих рассказах; дервиша вы и так признали; тот полный человек – продавец кунжута (сезама) и других постыдных, но приятных снадобий, и близнецы – господа свободной профессии из Исфахана. Не доверяйте им, если сядете играть в кости. Теперь, господа, я утверждаю, что нас наконец семеро. И следовательно, мы можем отбывать, если Владыка Звезд осчастливит нас своим обществом.
– Я польщен, – Омар улыбнулся, – вашим гостеприимством.
Он слышал о семиричниках, которые проповедовали новую доктрину веры в Хорасане. Но рассказы о них были полны противоречий. В каких-то семиричники выглядели религиозными фанатиками, которые ожидали прибытия седьмого пророка. В других сообщалось, что все они были еретиками, проповедующими новую религию, в то время как кто-то утверждал, будто они – маги, обладающие не то божественной, не то сатанинской властью. Омару показалось странным, как эти люди могут шутить, когда рядом, на площади, проливается кровь их сподвижников. Хотя какой смысл стенать и окроплять слезами свои одежды?
– А Хасан ибн Сабах принадлежит к вашей компании? – поинтересовался он. – Я разыскиваю его.
Словно удар грома поразил всех шестерых, и они повернулись к нему, даже профессор не знал, как ему ответить. Акроенос заговорил первым:
– Хасан ждет вас, ходжа Омар. Много месяцев он ждал вашего прибытия.
Все шестеро расслабились, а к профессору вернулся дар речи.
– Хасана нет здесь. Не так давно он имел возможность посетить Низама, но сейчас он – в горах.
Кое-что, слышанное ранее, всплыло в памяти Омара. Хасан, который впервые встретился ему на развалинах Вавилона, сказал, что он часто посещал горы. Хасан был рожден в горах недалеко от Рея, а люди называли предводителя семиричников Шейх аль-Джебалом, Владыкой Гор.
Омар хотел бы встретиться с Хасаном и выяснить, почему тот получал тайные сообщения из Каср-Качика от своего шпиона, пользуясь почтовым голубем. Кроме того, он не имел никакого желания задерживаться в Рее, под оком Тутуша, или снова быть вызванным к Низаму.
Наклонившись поближе к Омару, Акроенос прошептал:
– Хасан ожидает вас, и у него есть та, чья красота завоевала ваше расположение.
Много их было, подумал Омар, чья красота завоевывала его расположение на некоторое время; но сердце его сжалось при воспоминании об Айше.
– Что ж, – сказал он, – вы отведете меня к Хасану?
Акроенос поглядел на профессора, который молча слушал их беседу.
– Мы сейчас и находимся на пути туда, – ответил профессор, и все веселье исчезло из его голоса, – но эта дорога не из легких, небезопасная для новичка, даже для ходжи Омара из Нишапура, астронома султана. Хорошенько подумай, все мы здесь – рафики, собратья по новой религии. Ты знаешь слишком много. Зная все и увидев нас здесь, ты мог бы выйти на улицу и рассказать о нас первому встреченному тобою шпиону Низама. Или даже мулле: «Там собрались убежденные лидеры семиричников, в подвале ибн Хушака», – и немедленно наши плечи будут освобождены от наших голов.
– Верно, – согласился Омар.
– Слишком верно. Со своей стороны, мы знаем, что ты не столь ревностный фанатик ортодоксального ислама. Больше того, когда звучит твое слово по любому вопросу, ты его всегда держишь. Вот мы и просим от тебя только твоего слова, что ты обещаешь никому не рассказывать о виденном тобой здесь или во время нашего путешествия к Хасану.
Омар задумался.
