Евгений Баулин - Сын неба

– Что вы, господин Покрышев, – замахал руками журналист, – нам это неизвестно…

– Ну вот видите! Что же касается нас, то я могу сказать только одно: мы всё сделаем, чтобы день победы наступил быстрее.

Утром 10 июня воздух сотрясла артиллерийская канонада. Она нарастала с каждой минутой. В небо поднялись сотни самолетов. Бомбардировщики и штурмовики, сопровождаемые истребителями, летели на север и северо-запад. От мощных ударов сотрясалась и гудела земля.

Одна за другой уходили на задание двойки, четверки и шестерки «лавочкиных» покрышевского полка.Летчики возвращались с задания возбужденные. Пока они докладывали о результатах полета и обменивались новостями, техники быстро готовили машины к очередному вылету.Покрышев несколько раз водил группы на задания. Один вид наших мощных воздушных армад наполнял его сердце радостью.Боевой счет полка на Карельском перешейке открыл снова Владимир Серов. В первый же день он сбил итальянский «фиат».

– И долго ты охотился за этой старой рухлядью? – досаждали ему летчики.

Серов сердился: что делать, если кроме допотопных «фиатов» ничего не встретишь сейчас над Карельским перешейком.

Но через несколько дней обстановка изменилась. Появились истребители «фокке-вульфы-190», всё чаще навязывали нашим летчикам воздушные бои. В одном из них погиб капитан С. Я. Богатырев. В полку любили и ценили этого боевого командира, хорошего воспитателя и отличного товарища.

После гибели Богатырева – новые потери. Не вернулись на аэродром командир эскадрильи старший лейтенант И. Т. Пащенко и командир звена лейтенант В. М. Семенов, было сбито в боях еще несколько летчиков.

Позднее выяснилось: немецкое командование, напуганное успешным наступлением советских войск на Карельском перешейке, перебросило в Финляндию 54-ю истребительную эскадру, укомплектованную опытными летчиками, – ту самую эскадру, которая не раз появлялась под Ленинградом.

Бои в воздухе с каждым днем становились ожесточеннее. В журнале полка появились новые записи о победах Серова, Лихолетова, Веденеева, Ермакова и других летчиков. Некоторые бойцы в отдельные дни сбивали по два фашистских самолета.

«Отлично дерутся ребята!» – не раз удовлетворенно отмечал про себя Покрышев, подводя итоги дня. Но, выступая на разборе, постоянно повторял: «Нельзя расслабляться, на каждый бой нужно выходить в полной готовности, всегда помнить, что противник сильный и победы можно добиться только благодаря огромному напряжению всех сил». Он знал: летчиков полка, особенно новичков, необходимо психологически настроить на тяжелые бои.

В середине июля воздушные бои на Карельском перешейке начали утихать. Сокращалось число боевых вылетов. Можно было дать людям отдохнуть.

Покрышева вызвали в штаб дивизии. Вернулся он к вечеру. Весь командный состав ждал его на КП.

– Как у нас, Анатолий Матвеевич, идут дела? – обратился он к Красько.

– Только что группа Веденеева вернулась с задания. Впустую.

Сидевший тут же Веденеев стал оправдываться:

– Куда девались гады? Раньше, как вылетишь – обязательно на кого-нибудь наткнешься. А теперь встреча с ними – редкость.

– Зря вы оправдываетесь, Веденеев, – весело заметил Покрышев. – В штабе дивизии мне сейчас рассказали: 54-ю эскадру так расчехвостили, что им даже улететь отсюда не на чем было.

Красько протянул Покрышеву объемистый пакет:

– Это вам. Из-за границы.

В пакете оказалась английская газета. Покрышев развернул ее и на одной из страниц увидел свой портрет и небольшую заметку. Усмехнулся: «Это послание одного из тех корреспондентов, которые к нам приезжали. Англичанина. Оказался истинным джентльменом». Он положил газету на стол и обратился к Красько:

– Так какие же у нас итоги?

– За период боевых действий на Карельском перешейке,– четко доложил начальник штаба, – полк произвел тысячу пятьдесят вылетов, провел семьдесят групповых боев и сбил сто пять самолетов.

– Итоги хорошие. На этом нашу операцию можно считать законченной. Есть приказ готовиться к новоселью. Снова под Нарву.

КОНЕЦ ВОЙНЕ

Лихолетов возвратился с задания возбужденным. По пути к КП он напевал вполголоса какую-то веселую песенку, помахивая в такт прутиком лозы, и чему-то широко улыбался. «Бой был удачным. Правда… Да стоит ли об этом говорить, – думал он. – У новенького из-под хвоста «фоккера» выбил. Еще хорошо, что увидел, а то бы – поминай как звали… Он, конечно, отчаянный, но «птенец», зарвался… Зато теперь будет знать, каково одному против нескольких».С этими мыслями Лихолетов подошел к Покрышеву и с обычным для него юмором и яркими подробностями стал докладывать о проведенном бое.Покрышев сначала внимательно слушал, а потом перебил Лихолетова:

– Молодой летчик по своей неопытности оторвался от группы. Над этим острить не следует. Хорошо, что всё обошлось благополучно. Погибни он – потом сами бы казнили себя за то, что не уберегли.

Лихолетов помрачнел. Все в полку знали, что подобные замечания даже от такого авторитетного летчика и командира, каким был Покрышев, он воспринимал болезненно.

– Ну, ладно, – сказал Покрышев, положив руку на плечо Лихолетова. – Где он, этот «птенец»?

– У самолета.

– Надо, пожалуй, поговорить с ним. Пойдемте…

Смущенный летчик стоял у своего основательно побитого «ЛА-5». Вокруг истребителя хлопотали техники.

– Ого! – воскликнул Покрышев, глядя то на летчика, то на его продырявленный во многих местах самолет.– Здорово, видать, повоевали?!

– Да вот!.. – еще больше смутившись и не зная, что ответить на замечания командира полка, невнятно проговорил младший лейтенант.

– Что же так плохо бережете машину?

Младший лейтенант молчал.

– Эти дыры на истребителе оттого, что воевать начинаете в одиночку.

– Товарищ командир! Я оказался в очень выгодном положении, как раз в хвосте у «фоккера»,– начал горячо оправдываться летчик.

– Этот прием давно известен, – спокойно заметил Покрышев. – Фашисты ловят на него малоопытных летчиков. Вы отрываетесь от группы, устремляетесь в погоню за одиночным самолетом, думаете, сейчас его собьете, а тут неожиданно сверху появляется пара вражеских истребителей, – и вычеркивай вас из списка.

Хорошо, что на выручку пришел Лихолетов. Но ведь он мог и запоздать, и не заметить. Техники, перестав возиться около «лавочкина», стали прислушиваться к разговору. Подошли летчики с соседних стоянок. Постепенно около командира полка собралось до двух десятков человек.