Станислав Поплавский - Товарищи в борьбе

Переправа танков по мосту прошла благополучно. Оказавшись заблаговременно на западном берегу Вислы, они могли теперь значительно ускорить продвижение пехотных соединений, ожидавших приказа на форсирование реки по льду. Я уже отправил офицеров связи в 1, 3 и 4-ю дивизии с приказанием привести полки в готовность к таким действиям, дал указание начальнику штаба армии генералу В. Стражевскому усилить наблюдение и разведку, особенно на участке 6-й пехотной дивизии и кавбригады, и напомнил всем командирам дивизий о необходимости максимальной бдительности.

- Не проглядите отход противника!

* * *

Около двух часов дня 16 января мы получили наконец долгожданный приказ штаба фронта: "1-й армии Войска Польского перейти в наступление..."

События развивались стремительно. Еще утром 16 января действующая на правом фланге 2-я пехотная дивизия, используя успех 47-й советской армии, начала переправу через Вислу в районе Кэмпы Келпинской и захватила плацдарм на западном берегу. Ее командир генерал Ян Роткевич быстро перебросил затем на тот берег и главные силы дивизии.

На левом фланге армии активные действия начались во второй половине дня 16 января с разведки боем, которую провела кавалерийская бригада. Впрочем, кавалерийской она только называлась - из-за отсутствия лошадей солдаты бригады действовали как обычные пехотинцы. Разведывательным группам 2-го и 3-го уланских полков удалось зацепиться за противоположный берег и, тесня немцев, захватить плацдарм. Командир кавбригады полковник Владзимеж Радзиванович сразу же переправил туда свои главные силы. Действуя энергично и напористо, пешие кавалеристы к концу дня освободили пригородные поселки Оборки, Опач, Пяски, что позволило 4-й пехотной дивизии выдвинуться на исходные позиции в районе Гура Кальвария.

Полковник Радзиванович был, кстати говоря, и лихим кавалеристом, и широко эрудированным человеком. Родился он в Петербурге, пятнадцатилетним юношей добровольно вступил в красногвардейский отряд Выборгского района и до конца гражданской войны участвовал в боях с врагами молодой Советской республики. Потом служил в пограничных войсках, учился в Литературном институте имени А. М. Горького. Он в совершенстве владел английским, французским, итальянским, испанским, в меньшей степени немецким и турецким языками. Ему принадлежит перевод ряда военно-исторических работ.

С началом Великой Отечественной войны Радзиванович вернулся в ряды Красной Армии, командовал на Южном фронте гвардейской механизированной бригадой. Затем был направлен в Войско Польское, служил в 1-й дивизии, потом водил в бой кавбригаду. После войны в звании генерала бригады командовал Люблинским военным округом. По возвращении в Советский Союз возглавлял кафедру иностранных языков в Военном педагогическом институте.

Однако вернемся к боям за Варшаву. Труднее, чем у фланговых соединений, складывались дела у 6-й пехотной дивизии, наступавшей на столицу с фронта. Здесь гитлеровцы сопротивлялись особенно упорно. Первую попытку форсировать Вислу по льду полковник Г. Шейпак предпринял еще днем 16 января. Противник встретил наступавших сильным артиллерийским и минометным огнем. Снаряды и мины рвались, образуя большие полыньи, преграждавшие путь солдатам. Но едва те залегали, на них рушился шквал пулеметного огня. Пришлось приостановить наступление и возобновить его лишь в темноте.

Под вечер полковник Шейпак доложил, что передовой отряд 14-го полка захватил плацдарм в районе Августува.

- Как ведут себя гитлеровцы? - спросил я его.

- По данным разведки, отводят главные силы из Варшавы, прикрывая отход сильными арьергардами.

- Так быстрее вводите в действие все полки дивизии! - поторопил я его. - Сбивайте арьергарды немцев и рвитесь к Главному вокзалу!

Уточнив задачи остальным комдивам, я также потребовал ускорить темпы наступления - каждый лишний час пребывания фашистов в Варшаве нес ей новые бедствия.

Пришло время и мне перебраться на западный берег Вислы - в Конары, где уже находилась оперативная группа штаба армии. Вместе с Петром Ярошевичем добирались туда опять-таки через мост в районе Магнушева, который противник держал под обстрелом тяжелой артиллерии. В Конары въехали в полнейшей темноте. Неожиданно впереди мелькнул и пропал узкий луч света.

- Что там такое? - спросил я встретившего нас майора.

- Единственный уцелевший дом. В нем живет старая женщина...

- Зайдемте к ней, - предложил Ярошевич. Он никогда не упускал случая поговорить с местными жителями.

Дверь была полуоткрыта, и мы тихо вошли. У стола неподвижно, словно в забытьи, сидела старушка. Услышав шаги, она уставилась на нас тусклыми невидящими глазами. Потом сделала жест рукой, словно отгоняя видение, и вдруг схватила рукав моей шинели и начала гладить серебряный зигзаг шитья, обрамлявшего обшлаг.

- Наш польский венжик, - шептала она, и слезы лились из ее глаз. Неужто правда, воскреснет Польша?!

Немного успокоившись, старушка рассказала о том, что ей пришлось испытать за последние годы.

- Мужа фашисты замучили в Майданеке, - с трудом подавляя рыдания, говорила она. - А дочерей, двух моих девочек, угнали в Германию...

Мы успокаивали ее как могли. Но чем помочь исстрадавшейся женщине?! Провожая нас, она просила:

- Освободите из фашистской неволи моих девочек.

На следующий день, выступая перед солдатами, Ярошевич говорил и об этой женщине, ее муках и слезах, и о нашем обещании поспешить на помощь узникам, томящимся в фашистской Германии.

* * *

Блиндаж в Конарах, который мы заняли, только что покинули его прежние хозяева. Они так спешили, что оставили даже ковры на стенах и недопитое вино в бокалах. Видимо, здесь обитал высокопоставленный гитлеровец, привыкший и на войне к комфорту: в блиндаже имелась даже туалетная комната.

С соседями удалось сразу же связаться по ВЧ, и я уточнил обстановку.

Наступление 47-й и 61-й армий развивалось весьма успешно. Уже были освобождены Гура Кальвария и Пясечно. Стремительно шли вперед и главные силы 2-й гвардейской танковой армии. Требовалось ускорить продвижение и наших передовых частей. Но тут произошел беспрецедентный случай, о котором даже и вспоминать неудобно: я, командующий армией, оказался вдруг... без связи!

- Дайте 1-ю дивизию! - приказываю телефонисту.

- С первой связи нет.

- Тогда вторую!!

- Со второй тоже нет.

- Командира третьей!

- И с ней нет связи, обывателю генерале.

- Ну так с четвертой, может, связь есть? - спросил я, с трудом сдерживая себя.

- Нет и с нею...

У нас была радиостанция, и я надеялся, что она выручит, но и радисты не смогли войти в связь с войсками. Не буду повторять тех фраз, что я высказал после этого связистам: мой вспыльчивый характер, к сожалению, прорвался наружу... Недобрыми словами вспоминал я и начальника связи армии полковника Феликса Сучека (в общем-то добросовестного офицера) и работников штаба, не обеспечивших КП связью.