В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов
Столкновение интересов, скрытая война «союзников» с Германией, продолжавшаяся все время на полях России в течение всего периода Гражданской войны, лежавшая тяжелым бременем на плечах добровольческих армий, – особенно ясно выявилась в Прибалтийском крае. Здесь pycские отряды посягали разрушить те перегородки, которые под видом «окраинных государств» были воздвигнуты Антантой между Россией и Германией, вопреки интересам обоих государств. Здесь, в Прибалтике, яснее, чем где-либо и когда-либо, определилась цена помощи Антанты, сводившаяся к шумным обещаниям и полному обману. Здесь, на берегу Рижского залива, языком своих пушек, расстрелявших с моря русских солдат, «союзники» сказали, что независимая от их интриг Россия – их враг.
Я понимал цену помощи Антанты и Германии и предпочел последнюю. Я знал, что встречу отрицательное отношение со стороны многих русских, сохранявших верность – искренно ли, по необходимости ли – Антанте, и потому был готов, что в мою голову полетят тучи камней, но я глубоко верил, что коммунизм мы сбросим лишь при поддержке Германии, которая единственная заинтересована в восстановлении великой России. Еще в 1918 г. в Москве, существовавший тогда «правый центр», возглавляемый В.И. Гурко, при участии князя Г.Н. Трубецкого, П.Б. Струве и др., а также поддерживаемый в скрытой форме А.В. Кривошеиным, выявлял твердую позицию – обратиться к помощи германской армии для установления порядка в России, ибо союзники нам изменили и руководствуются исключительно эгоистическими расчетами, нимало не заботясь о нас. Это показательно: дипломатические миссии союзников, в то время еще что-то делавшие в большевистской России перед своей ликвидацией, очевидно вели такую линию, что от них отшатнулись и по ту сторону наших добровольческих начинаний.
В это время, летом 1919 г., военное положение добровольческих армий было как нельзя лучше. На Волге простирался фронт адмирала Колчака, в руках которого были вся Сибирь и Урал; с юга успешно продвигался генерал Деникин, освободивший уже Дон, Кубань и Малороссию; на северо-западе генерал Юденич подготовлял наступление на Петербург и, наконец, на севере генерал Миллер медленно распространялся на юг от Архангельска; в войне с большевиками находились Эстония, Латвия, Литва, Финляндия и Польша.
По заключенному 17 мая в Берлине договору, как я уже говорил, все три русских добровольческих отряда должны были сосредоточиться в Курляндии под общим командованием ротмистра князя Ливена, впредь до вступления в командование фронтом генерала Юденича или генерала Гурко.
Ко времени прибытия моего отряда отряд князя Ливена, как было упомянуто выше, находился уже в Прибалтике и принимал участие вместе с германскими войсками в освобождении от большевиков гор. Риги под общим командованием генерала графа фон дер Гольца.
Отряд этот расположился было в Риге, но затем по политическим обстоятельствам должен был перейти в Митаву. Там отряд вскоре был переименован в Западный добровольческий корпус ротмистра князя Ливена и вошел в состав Северо-Западной армии.
Мой отряд продолжал формироваться совершенно самостоятельно, подчиняясь князю Ливену только в оперативном отношении.
Несколько позже стал формироваться отряд и полковника Вырголича, вошедший в состав того же корпуса князя Ливена.
Все эти отряды еще не представляли собой реальной силы. Людей не хватало даже согласно установленным скромным штатам. Обмундирования, снаряжения, вооружения почти не было – и эти вопросы заставляли сильно задумываться над способом их благоприятного разрешения.
С целью получить пополнение в Варшаву был командирован полковник Суворов. В польских лагерях и городах накопилось большое количество офицеров и солдат, бежавших из Советской России и не имевших средств проехать в одну из добровольческих армий. Вербовку добровольцев в лагерях военнопленных и интернированных в Германии продолжал производить военный отдел формирования в Берлине. В Митаве было открыто вербовочное бюро для Латвии и Литвы.
Для выяснения вопроса о снабжении отрядов 25 июня я с начальником штаба уехал в Ригу переговорить с германским командованием, и моя работа в этом направлении не осталась безрезультатной. В Митаве, благодаря содействию германских властей, отряд был расположен очень удобно, и между чинами отряда и германцами установились и в частном обиходе вполне дружественные отношения.
Одновременно продолжалась и внутренняя организационная работа. Так был учрежден суд для рассмотрения особо важных проступков чинов отряда и контрразведывательное отделение. Для подготовки необходимого аппарата гражданского управления при штабе отряда был образован административно-гражданской отдел под руководством К.Р. фон Гершельмана.
Этот отдел впоследствии был преобразован в так называемое Гражданское управление армии, и тогда начальником его был назначен член Государственного совета сенатор Римский-Корсаков, с которым я подробно списался по этому вопросу. Необходимость организации этого отдела пояснять не приходится: она вытекает из самого порядка военно-политических задач армии.
Были выработаны окончательно условия службы в отряде, на основании которых и производилось зачисление на службу; был издан ряд руководящих приказов по отряду, определявших как внутренний распорядок жизни, так и поведение чинов отряда в общественных местах.
Появление русских отрядов в Прибалтике естественно обратило внимание большевиков, и в Митаву был прислан ими ряд агентов: началось натравливание латышей на русские и германские части, особенно на последние; пытались создать ссоры между русскими и германскими солдатами и т. п.
Вокруг Митавы раскинуты в различных направлениях леса, прорезанные луговыми речками, втекающими в Аа. Местность можно было бы назвать живописной; таким образом, в свободные минуты офицеры и солдаты совершали загородные прогулки. Большевистские агенты, пользуясь этим, выработали метод уловления «неосторожных» с тем, чтобы рядом покушений терроризировать отряд. Случай с поручиком инженерной роты Ковалевым подтвердил это.
Дама, с которой он познакомился, почему-то уговаривала его прогуляться по дубовой аллее на окраину города; поручик согласился и они вышли… Неожиданно из рва, поросшего густой крапивой, на него бросилось с револьверами несколько человек, дама же предусмотрительно упала на дорогу. Началась стрельба с обеих сторон. Пользуясь наступающими сумерками, поручик начал отстреливаться из револьвера от нападавших, скрываясь за дубами. Высланный на место нападения патруль никого не нашел, но в пыли различил пятна крови – по-видимому поручик ранил кого-нибудь из бандитов. Дама же (несомненно, сообщница большевиков) бежала из города.
Контрразведывательное отделение с первых же дней приступило к розыску подобных лиц, в результате чего несколько большевистских агентов были арестованы, судимы и приговорены к смертной казни.
Мне припоминается здесь случай с неким корнетом Стельмаховичем.
Еще в Берлине военный отдел формирования получил из разных мест Германии и Польши письма, в которых указывалось на мнимого корнета Стельмаховича, высланного большевиками ко мне для организации большевистской пропаганды и покушения на меня. Как-то подымаясь по лестнице в отдел, я увидел на верхней площадке корнета. Он приветствовали меня. Я спросил фамилию. Корнет отчеканил – Стельмахович.
– Вы хотите в отряд? – спросил я, внимательно наблюдая его лицо.
– Так точно, хочу драться с большевиками.
Я выдержал паузу.
– Хорошо, рад буду. Записывайтесь. Не забудьте, однако, корнет, аккуратно исполнять ваши обязанности.
Он перебил меня:
– Так точно, драться буду по мере сил.
– И драться – добавил я, –
