Джон Стейнбек - Русский дневник

На центральной площади лежали развалины того, что раньше было большим универмагом. Он стал последним опорным пунктом окруженных фашистов. Именно здесь попал в плен фон Паулюс, именно здесь стало ясно, что осада завершилась.

На противоположной стороне улицы находилась отремонтированная гостиница «Интурист», где нам предстояло остановиться. Нам дали две большие комнаты, окна которых выходили на груды обломков, битого кирпича, бетона и пыли – бывшей штукатурки. Среди руин росли странные темные сорняки, которые всегда появляются в местах разрушений. Мы все больше и больше поражались масштабу разрушений.Что самое удивительное – эти руины не пустовали. Под завалами находились подвалы и щели, в которых жило множество людей. До войны Сталинград был большим городом с многоквартирными домами, а теперь их не стало, за исключением новых домов на окраинах. Но ведь люди должны были где-то жить – вот они и жили в подвалах домов, в которых раньше были их квартиры. Так, из окон нашей комнаты мы наблюдали, как из-за большой груды обломков неожиданно появлялась девушка, на бегу в последний раз проводившая по волосам расческой. Опрятно и чисто одетая, она пробиралась через сорняки, направляясь на работу. Как это удавалось женщинам, мы не понимали, но они, живя под землей, ухитрялись опрятно выглядеть и сохранять гордость и женственность. Хозяйки выходили из своих укрытий в белых платочках и с корзинками в руках шли на рынок. Все это казалось странным и героическим шаржем на современную жизнь.

Как это удавалось женщинам, мы не понимали, но они, живя под землей, ухитрялись опрятно выглядеть и сохранять гордость и женственность.

Но видели мы и одно ужасное исключение. Перед гостиницей, прямо под нашими окнами, была небольшая помойка, куда выбрасывали корки от дынь, кости, картофельную кожуру и прочее. В нескольких ярдах от этой помойки виднелся небольшой холмик с дырой, похожей на вход в норку суслика. И каждый день рано утром из этой норы выползала девочка. У нее были длинные босые ноги, тонкие жилистые руки и спутанные грязные волосы. Из-за многолетнего слоя грязи она стала темно-коричневой. Но когда эта девочка поднимала голову… У нее было самое красивое лицо из всех, которые мы когда-либо видели. Глаза у нее были хитрые, как у лисы, какие-то нечеловеческие, но она совершенно не напоминала слабоумную, у нее было лицо вполне нормального человека. В кошмаре сражений за город с ней что-то произошло, и она нашла покой в забытьи. Сидя на корточках, она подъедала арбузные корки и обсасывала кости из чужих супов. Часа за два пребывания на помойке она наедалась, а потом шла в сорняки, ложилась и засыпала на солнце. У нее было удивительно красивое лицо, а на своих длинных ногах она двигалась с грацией дикого животного. Люди из подвалов разговаривали с ней редко. Но однажды утром я увидел, как женщина, появившаяся из другой норы, дала девочке полбуханки хлеба. Та почти зарычала, схватила хлеб и прижала к груди. Словно полубезумная собака, девочка глядела на женщину, которая дала ей хлеб, и с подозрением косилась на нее до тех пор, пока та не ушла к себе в подвал. Потом девочка отвернулась, спрятала лицо в хлеб и как зверь стала смотреть поверх куска, водя глазами туда-сюда.

СССР. Сталинград. 1947

Мы подумали о том, сколько же еще существует на свете подобных созданий, жизнь которых в двадцатом веке стала невыносимой и которые удалились не в горы, а в горные выси человеческого прошлого, в древние дебри наслаждения, боли и самосохранения. Такое лицо запомнится надолго…

СССР. Сталинград. 1947

Ближе к вечеру к нам зашел полковник Денченко. Он спросил, не хотим ли мы осмотреть район, где шла битва за Сталинград. Полковнику было около пятидесяти, это был человек приятной наружности с бритой головой. Он носил белый китель с ремнем, его грудь украшало множество наград. Он повозил нас по городу и показал, где удерживала позиции 21-я армия и где ее поддерживала 62-я армия. Он привез с собой карты военных действий, показал нам точное место, где были остановлены немцы и за которое они уже не прошли. На этой черте стоит «дом Павлова», который превратился в национальную святыню и, наверное, останется таковой в истории.

СССР. Сталинград. 1947. Полковник Денченко

«Дом Павлова» – это жилой дом, назван он так в честь сержанта Павлова. Павлов и девять его соратников удерживали этот жилой дом пятьдесят два дня, несмотря на то что противник использовал все возможные средства, чтобы этот дом захватить. Немцы так и не взяли «дом Павлова», как не захватили они и самого Павлова. Дальше этого дома захватчики не прошли.

Полковник Денченко привез нас к реке и показал, где под крутыми берегами стояли русские и откуда их не могли выбить немцы. Повсюду лежали груды заржавевшего оружия, с которым пришли сюда фашисты. Сам полковник был родом из Киева, у него были светло-голубые глаза, как у большинства украинцев. Ему было пятьдесят лет, а его сын погиб под Ленинградом.

Он показал нам холм, откуда начался «великий немецкий бросок». Мы увидели, что на возвышенности, где шли боевые действия, были размещены танки, а у подножия холма в несколько рядов расположилась артиллерия. Как оказалось, это группа кинодокументалистов из Москвы снимала фильм об осаде Сталинграда, пока город заново не отстроили. На реке стоял пассажирский пароход, на котором прибыли из Москвы «киношники». Здесь же, на пароходе, они и жили.

Гремлин Хмарского опять принялся за работу. Мы сказали, что хотели бы сфотографировать, как работает эта съемочная группа.

– Очень хорошо, – отреагировал Хмарский, – сегодня вечером я позвоню им и выясню, сможем ли мы получить разрешение на съемку.

Итак, мы поехали в гостиницу и как только туда зашли, услышали артиллерийские залпы. Утром, когда он позвонил, стрельба уже закончилась, и мы ее, конечно, пропустили. День за днем мы пытались сфотографировать, как снимают фильм об осаде Сталинграда, и каждый день по той или иной причине нам это не удавалось. Все это время нам мешал гремлин Хмарского.

СССР. Сталинград. 1947. Парк рядом с Волгой. Место захоронения защитников города

Во второй половине дня мы вышли на площадь у реки с небольшим парком. Там, под большим каменным обелиском, стоявшим среди клумбы с красными цветами, похоронено множество защитников Сталинграда. Народу в парке было мало: одна женщина сидела на скамейке, а маленький мальчик лет пяти-шести стоял у ограды обелиска и смотрел на цветы. Он стоял у ограды так долго, что мы попросили Хмарского поговорить с ним.