Тамеичи Хара - Одиссея самурая, Командир японского эсминца

Идущий за "Нью-Орлеаном" тяжелый крейсер "Пенсакола", избегая столкновения со своим мателотом, покатился влево и получил торпеду, от взрыва которой вспыхнули цистерны с мазутом, и крейсер превратился в огненный ад.

Следовавший за "Пенсаколой" легкий крейсер "Гонолулу" резко положил руль вправо, чтобы не столкнуться с горящей "Пенсаколой" и выйти из освещенного пожаром пространства. Крейсеру удалось избежать предназначенной ему торпеды, уклонившись в северо-западном направлении.

"Нортхэмптон", идущий концевым в колонне крейсеров противника, мало что мог сделать, не обойдя своих горящих товарищей. Вначале он пошел за "Гонолулу", но видя, что японские корабли идут западным курсом, также пошел в этом направлении, открыв огонь из своих 8-дюймовых орудий. Ведя огонь почти вслепую, "Нортхэмптон" не добился попаданий, но получил в левый борт две торпеды, вызвавшие страшный взрыв боезапаса. Охваченный пламенем крейсер стал погружаться в воду.

Израсходовав торпеды, эскадра Танака полным ходом стала уходить на северо-запад, оставив за собой горящего и ошеломленного противника. "Гонолулу" оказался единственным крейсером противника, избежавшим повреждений в этом бою. В темноте и суматохе крейсер открыл огонь по эсминцам собственного арьергарда "Ламсону" и "Ларднеру". Перестрелка продолжалась около 15 минут, после чего эсминцы скрылись в темноте.

Отойдя на 50 миль от Гуадалканала, адмирал Танака приказал своим оставшимся семи эсминцам доложить о повреждениях и потерях. Никаких повреждений и потерь в личном составе его корабли не имели. Казалось просто невероятным, что удалось нанести такой ущерб противнику ценой потери всего одного эсминца. Но адмирал Танака был в мрачном настроении. Он переживал потерю "Таканами" и угрюмо молчал весь путь обратно в Рабаул. Адмирал подумывал даже вернуться и снова вступить в бой с противником, а заодно поискать спасшихся из экипажа "Таканами". Четыре его эсминца израсходовали все свои торпеды, один - половину, а два эсминца вообще не израсходовали торпед, поскольку находились на невыгодном угле относительно цели. Поэтому Танака дал приказ возвращаться в Рабаул.

Командование было крайне недовольно таким решением адмирала Танака, хотя тот уверял, что потопил линкор и два крейсера, повредив еще четыре крейсера. Хотя Танака несколько преувеличивал свои успехи, факты тоже выглядели впечатляюще: Танака утопил один и серьезно повредил три тяжелых крейсера противника, потеряв только один эсминец. Но эта статистика мало интересовала командование. Главное заключалось в том, считали в штабе Объединенного флота, что Танака так и не доставил груз на Гуадалканал, столь необходимый сухопутным войскам.

Поэтому вскоре после этого боя адмирала Танака перевели в Сингапур, а затем - в Бирму. Этот перевод в глубокий тыловой район, безусловно, спас жизнь адмиралу, но лишил боевые соединения флота одного из наиболее способных командиров, нехватку которых мы уже остро чувствовали. Весь остаток войны Танака уже больше не командовал боевыми соединениями в море.

Через пятнадцать лет после этого боя я нанес визит адмиралу Танака на его ферме вблизи Ямагучи. Вспоминая бой у Тассафаронги, Танака сказал мне: "Я слышал, что американские военно-морские специалисты очень высоко оценивают мое командование этим боем. Я не заслужил такой чести. Эта не моя заслуга, а прекрасная боевая подготовка и доблесть моих моряков обеспечили нам победу в том сражении.

Что касается меня, то я скорее заслуживаю критики, поскольку, ввязавшись в бой, не выполнил главной задачи - не доставил армейские грузы на Гуадалканал. Конечно, я должен был вернуться и выполнить задание. Это произошло потому, что я не имел точной информации о силах противника. Я полагал, что американцы имеют четыре эсминца в авангарде и еще четыре, следующие за крейсерами, а потому не рискнул возобновлять бой со своими семью эсминцами, на которых уже фактически не было боезапаса, а палубы были завалены грузами. Если бы я знал, что у противника в строю остался всего один крейсер и четыре эсминца!.."

Слезы потекли у него по щекам, когда адмирал заговорил об эсминце "Таканами": "Нам удалось нанести сокрушительный удар по кораблям адмирала Райта только благодаря подвигу эсминца "Таканами". В самый важный момент начала боя он принял на себя весь огонь противника и прикрыл всех нас. А мы ушли, так ничего и не сделав для его доблестного экипажа. Никого не искали и не подобрали".

Как бы не оценивал свои действия адмирал Танака, вот что пишет о бое у Тассафаронги американский военно-морской историк контр-адмирал Самуэль Морисон:

"Всегда в случае поражения некоторым утешением служит понимание того, что твой непосредственный противник был лучшим из всех на вражеской стороне. Что касается адмирала Танака, то он не просто был лучшим. Он был лучшим из лучших. Он был просто превосходным. Действуя без своего надежного флагманского крейсера "Дзинтцу", с палубами, заваленными контейнерами армейских грузов, с половинным запасом торпед он потопил тяжелый крейсер и почти на год вывел из строя три других, потеряв лишь один эсминец. Во многих боях этой войны ошибки, совершаемые американцами, нейтрализовались японскими ошибками. А в бою у Тассафаронги адмирал Танака не совершил ни единой ошибки".

8

Новую попытку доставить грузы на Гуадалканал Танака предпринял ночью 11 декабря, подойдя к острову с девятью эсминцами. Ему удалось сбросить в море 1200 контейнеров. Атака с воздуха по его кораблям оказалась неэффективной, но торпедные катера поразили двумя торпедами его флагманский корабль "Теруцукй". "Теруцуки" был объят пламенем. Экипаж героически боролся с огнем, но все их усилия оказались тщетными. Пламя подошло к погребам с глубинными бомбами, и страшный взрыв отправил корабль на дно. Раненному адмиралу Танака удалось перенести свой флаг на другой эсминец, на котором он и вернулся на базу. Как ни печален был факт потери "Теруцуки", еще печальнее было известие, что из 1200 сброшенных контейнеров со снабжением армии удалось выловить только 220.

Адмирал Танака был госпитализирован в Рабауле. Находясь в госпитале, адмирал составил меморандум на имя высшего командования, в котором он рекомендовал эвакуировать наши войска с Гуадалканала. Вместо ответа Танака получил приказ отправляться в Сингапур. Рекомендации адмирала были отвергнуты, хотя многим было уже ясно, что остров не удержать. Комбинированными усилиями эсминцев и подводных лодок на Гуадалканал удавалось доставить лишь малую толику того, что требовалось для обеспечения двадцатидвухтысячного гарнизона.

В эти волнующие дни я продолжал находиться на Труке. Мне было жаль адмирала Танака, но помочь ему, конечно, я ничем не мог. Мне не удалось получить новый эсминец и оставалось только наблюдать за восстановительным ремонтом "Амацукадзе". Наконец эсминец залатали настолько, что 15 декабря я смог выйти с Трука и направиться в Японию для завершения ремонта. Пятисуточный поход прошел без всяких событий. Когда мы проходили остров Сайпан, я увидел в небе несколько наших самолетов и начал беспокоиться, как они отреагируют на появление "Амацукадзе". К моему удивлению, никто даже не побеспокоился хоть как-то нас опознать. Как всегда бывало, в то время как боевые части истекали кровью на Соломоновых островах, в тылу все умирали от лени и скуки.