Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем - Алан Маршалл
Мы слышали, как она заржала от жажды при нашем приближении. Когда мы поставили перед ней ведро, она погрузила голову глубоко в воду и начала втягивать ее в себя с такой силой, что уровень воды вокруг ее морды стал быстро падать, и через минуту ведро было пустым. Мы принесли ей еще одно, она осушила и его, потом еще… Тут я совсем лишился сил. Я упал и не смог встать. Я лежал около лошади в полном изнеможении.
— Черт возьми! Того и гляди, мне придется таскать воду для тебя, сказал Джо.
Он сел подле меня и стал смотреть на звезды; долго сидел он так, молча и не двигаясь. В тишине мне слышно было лишь глубокое, болезненное дыхание лошади.
Глава 19
Как-то в субботу, стоя у ворот, я наблюдал за Джо, который бежал через лес к нашему дому. Он бежал, пригнувшись, втянув голову в плечи, прячась за деревьями, и все время оборачивался назад, как будто за ним гнались разбойники.
Обойдя старый эвкалипт, он лег плашмя па живот, притаился и стал поглядывать из-за ствола в ту сторону, откуда только что появился сам. Вдруг он распластался на земле, как ящерица, п я увидел, что по тропинке бежит Энди.
Энди не прятался за деревьями. Он бежал прямо, твердо зная зачем и не думая скрывать свою цель.
Джо, извиваясь, пополз вокруг дерева, чтобы ствол был между ним и Энди. Но Энди хорошо знал тактику Джо и направился прямо к эвкалипту.
Джо встал из-за ствола и с притворным удивлением заговорил:
— Это ты, Энди? Вот здорово! А я тебя как раз поджидал!
Но это не обмануло Энди — при появлении Джо он с большим удовлетворением воскликнул:
— Ага, попался!
Джо и я сговорились встретиться с Ябедой Бронсоном и Стивом Макинтайром у подножия горы Туралла. Мы взяли с собой собак, так как на ее склонах, поросших папоротником, часто показывались лисицы, но шли мы туда, чтобы скатывать камни в кратер.
Большие камни, которые мы сталкивали с его края, с грохотом летели по крутому склону, высоко подпрыгивая, наталкиваясь на деревья и оставляя за собой полосу сломанного кустарника и папоротника. Достигнув дна, камни продолжали подскакивать и, прежде чем остановиться, вкатывались на несколько футов вверх по противоположному склону.
Подъем на гору был для меня изнурительным путешествием. Мне нужны были частые передышки, которые я всегда делал, когда мы с Джо гуляли вдвоем, но, когда с нами шли другие ребята, они нередко ворчали: «Тебе что, опять нужно останавливаться?»
Иногда они не хотели ждать, и, когда я добирался до вершины, радость, вызванная первым сброшенным камнем, уже проходила, и торжествующие восклицания замирали.
Я старался выгадать минуту для отдыха, занимая чем-нибудь внимание своих спутников. Указывая на тропку среди папоротников, я восклицал:
— Пахнет лисицей. Должно быть, только что пробежала. Джо, скорей за ней!
Пока обсуждался вопрос, стоит ли идти по следу, время шло и я получал необходимую передышку.
Когда мы пришли к купе акаций, где условились встретиться, Бронсон и Стив стояли на коленях у кроличьей норы. Глаза их были прикованы к хвосту и задней части туловища Тайни — австралийского терьера, принадлежавшего Бронсону. Голова, плечи и передние ноги Тайни были в норе, и он яростно рыл там землю.
— А вы видели — есть там хоть один? — спросил Джо с авторитетным видом эксперта, опустившись на колени впереди ребят.
— Ну-ка! Пусти! — Он схватил Тайни за задние ноги.
— Вытащи его, и мы посмотрим, что там есть, — заметил я с не менее деловитым видом, чем Джо.
— Только дурак полезет руками в нору: там змеи, — сказал Стив, поднимаясь и отряхивая песок с колен, как будто у него пропал всякий интерес к норе. Он так и не простил мне победы в нашей драке на палках.
— Кто боится змей! — воскликнул я с презрением, ложась на бок и засовывая руку в нору, пока Джо держал сопротивляющегося Тайни.
— Вот, достал до самого конца, — с пренебрежением объявил я, втиснув плечо в отверстие.
— В этой норе давно никто не живет, — определил Джо.
Он отпустил Тайни, и тот нырнул в дыру, как только я вытащил руку. Обрубок его хвоста перестал дергаться, собака трижды громко втянула воздух в ноздри, затем выскочила из норы и вопросительно посмотрела на нас.
— Пошли, — сказал Стив. — Пора двигаться дальше.
— Где Энди? — спросил Джо.
Энди сидел на земле между Даыми и Ровером, ища блох у Ровера; последний покорно переносил эту операцию, подняв морду словно завороженный.
— Зачем ты взял с собой Энди? — со страдающим видом упрекнул Джо Ябеда Бронсон.
Энди быстро поднял глаза на брата, ожидая удовлетворительного объяснения своего присутствия.
— Взял, и все! — резко ответил Джо.
Он никогда не тратил времени на Бронсона. «Как посмотрю на него, так и хочется его стукнуть», — часто говорил Джо, и эта фраза выражала его мнение о Ябеде.)
Мы шли по опоясывающей склон горы узкой тропинке. Взбираться по ней мне было трудно. По сторонам ее рос густой папоротник, который оказывал упорное и решительное сопротивление каждому взмаху моих костылей. Когда я ходил по зарослям, я всегда выбирал широкую тропу, но на горе Туралла были лишь узкие тропки, заросшие высоким папоротником. Один костыль я ставил на тропу, а ноги и другой костыль пробивали себе путь между растениями.
Я никогда не принимал в расчет свои ноги; проход для них был не нужен. Я опирался всей тяжестью на «хорошую» ногу лишь на мгновение перед тем, как обе ноги вновь летели вперед, но сама почва, на которую я ставил костыли, и разные препятствия имели большое значение. Я падал потому, что костыль соскальзывал, попадая концом на камень, или запутывался в траве и папоротниках, но, если мои ноги за что-нибудь цеплялись, я не падал.
Когда Джо впервые стал ходить вместе со мной, он не понимал, почему я тащу ноги по папоротникам, а не по открытой тропке рядом. Ему казалось, что ставить на эту тропку один костыль бессмысленно. Он считал, что я должен заботиться о ногах, и часто недоумевал:
— Почему ты не идешь по тропинке, там, где легче? После того как я объяснил ему, он произнес только:
— Вот как! — и больше никогда не говорил об этом.
Мои стратегические маневры, имевшие целью помешать Бронсону и Стиву подняться на гору без передышки,
