Елена Макарова - Движение образует форму

Поначалу дорога была приятной — перелески в цветочках, узкие тропинки в уже высокой траве, родник, где все по очереди наливали воду в пластмассовые бутылочки, десятиминутные передышки на полянах, под развесистыми деревьями, женская болтовня, в которую я не вникала, пиво, которое я не пью, — и снова в путь.

Потом начались овраги. Дороги разветвились, люди с палками скрылись из виду, женщина в красной кофте тоже куда-то пропала. Ни души. Один лес — густой, лиственный, темный, земля в старых листьях, буераки, поломанные ветки, стволы деревьев, лежащие поперек, через которые надо перелезать… Где-то через час у меня кончилась вода, а просвета все не было. Тропинка забирала вверх, по обе ее стороны возвышались молодые папоротники, их яркая зелень радовала глаз, но дышать среди них становилось все тяжелей. Я вспомнила, как в парке секвой потеряла сознание от переизбытка кислорода, и прибавила шагу — выбраться бы поскорей из этого оазиса зелени на проторенную дорогу.

Тропинка стала пошире, под ногами была уже не трава, а мягкая влажная земля. Тропический участок остался позади, и начался разреженный сосновый лес, земля устлана иголками, почти никакой зелени. Где же дорога? Куда идти? Вперед и вверх. Если это поросшая лесом гора, значит, у нее должен быть пик, откуда пойдет спуск. Сосны молчали, их кроны не продувал ветерок, как бывало в Прибалтике.

На «сиреневой площадке» я краем уха слышала про какие-то колышки с кружками… Скорее всего, речь шла о дорожных указателях. О том, где ставить машину тем, кто не ехал автобусом.

Никаких колышков с кружками я не видела. В любом случае, сначала надо выйти на какую-нибудь дорогу, а уж потом искать колышки.

Сосны отступали, лиственный лес распростер свои объятия, на этот раз не столь удушливые. Когда он расступился, я увидела дорогу. Настоящую. По ней недавно проходили люди — свежий окурок, зеленая пачка от сигарет с ментолом… Я так обрадовалась этим признакам цивилизации, что и про колышки забыла.

Дорога круто забирала вверх. Но куда бы ни забирала, с нее я уже не сверну.

Неба становилось больше. Или, может, деревья становились ниже и уже не застили свет.

Добравшись до вершины, я перевела дух: отсюда открывались и впрямь необозримые дали. Внизу был крутой обрыв. Вдоль хребта вела хорошо утоптанная тропинка. Невыносимо хотелось пить, но как назло — ни ручейка, ни лужи. Я бы и из лужи выпила. Вдруг впереди мелькнуло что-то красное.

— Ау!!!

Это была та самая тетка в красной кофте.

— Жизень… — проговорила я, что означало «жажда».

Она протянула мне бутылку, воды в ней было на донышке.

— Пей, пей!

Я выпила.

Оказалось, она потеряла меня из виду в самом начале пути. Собиралась звонить приятелю, узнать мой телефон. Шла она строго по колышкам. Километр за километром. Досюда вышло восемь. Скоро должен быть еще один.

— То есть мы идем правильно?!

— Да, вот он, смотри!

На моем пути это был первый колышек с красным кружком.

— Как же ты шла?

— Не знаю.

Мы шли по тропинке вдоль хребта. Откуда она знает, что это правильная дорога?

— Если бы впереди был поворот, на кружке был бы указующий перст.

— Это говорили на той площадке?

— Ну да.

Выходит, пропустив мимо ушей походную инструкцию, я продиралась сквозь овраги и всевозможные леса в правильном направлении!

Вскоре перед нашим взором открылась поляна, на которой возлежали путешественники. Нам выдали по рюмке сливовицы, а воды — сколько хочешь, пожалуйста.

Раздался телефонный звонок. Грустная, почти плачущая Маня сказала, что она все проиграла и что если парень, у которого болит живот, покинет турнир, она останется в списке на второй раунд, на последнем месте.

Пока я тут покоряю природу, моя дочь продувает турнир? Такого быть не может!

— Мань, иди в туалет, посмотри на себя в зеркало и скажи себе: я сейчас всех обыграю.

— В туалете нет зеркала.

— А где есть?

— В холле.

— Пойди в холл.

Вскоре она перезвонила и сказала, что парень покинул турнир. Есть шанс. Не выиграть, конечно, но хотя бы не уйти с позором.

— Позвони, когда всех обыграешь, — сказала я ей и нажала на отбой.

Наш поход продолжался по сосновому лесу, но не такому густому и гористому, как предыдущий, идти было куда приятней. Лес кончился, и мы оказались в деревне. Плетни, увитые хмелем, старушки, в три погибели согнувшиеся над грядками, — родные картины. В каком-то дворе мой приятель разжился бочонком домашнего пива, и, выйдя из деревни, все залегли у перелеска — выпить и закусить.

Я думала про Маню и про выставку.

Пошли поля — ярко-зеленые, отороченные клевером, кашкой и меленькими анютиными глазками. В поле была тропинка. Мы или гуськом. Люди с дорожными палками под мышкой походили на кузнечиков. Солнце палило, приятель нахлобучил мне на голову свою шляпу. Миновав еще несколько нескончаемых полей со злаковыми, мы вышли на какую-то улицу; с одной ее стороны стояли добротные виллы, с другой был пустырь с видом на поле. Внизу вилась речка, по ней плыли утка с селезнем. Торжественно, словно под венец, проплывали они под низкими корягами.

Оказывается, это и есть конечный пункт похода. Опять винный погреб, опять лучшее вино в Моравии. В прошлый раз наше путешествие тоже завершилось лучшим вином в Моравии. Памятуя это, я решила выпить чуть-чуть. В порядке дегустации.

Мы прошли семнадцать километров. Отсюда до ближайшей станции около семи. Все как обещано.

В погребе был туалет с зеркалом. Я смотрела в него, думая о Мане. Позвонить? Если играет, не ответит.

Позвонила. Она не ответила.

Мы выпили вина, действительно очень вкусного, что-то съели. За кем-то приехала из Праги машина. Но для меня в ней места не было.

Садилось солнце. Мы вышли на асфальтированную дорогу. Пройдя несколько километров быстрым шагом, я ощутила некоторую летучесть, но того чувства, что тебя несет дорога, так и не возникло.

Поезд опаздывал. Я позвонила Мане. Она не ответила и на сей раз.

Стемнело. Приехала какая-то таратайка, и мы каким-то образом все туда поместились. Во всяком случае, когда мы отъезжали, платформа была пуста.

Я по сей день не знаю, где была и кто были все эти люди.

Поезд прибыл в Брно. В город, где жил Кин с десяти до шестнадцати лет. Мы с Ирой обошли все места, связанные с Кином, даже балкон нашли, с которого он снимал родителей, идущих по улице. Дом был неподалеку от главного вокзала.

До поезда на Прагу оставалось сорок минут. Мой приятель оставался в Брно, и он вызвался проводить меня на улицу Сейл. Хотя тут я бы точно не потерялась.