Сергей Нечаев - Любовь и злодейство гениев

Весной 1865 года из Ниццы они переехали на дачу близ Женевы. Дача эта, больше похожая на старинный замок, называлась «Шато де ля Буассьер» и была нанята по поручению Герцена неким господином Касаткиным, который жил поблизости.

Места в «Шато де ля Буассьер» было достаточно, и вскоре к ним из Италии приехали погостить дочери Герцена Тата и Ольга.

А теперь настал момент напомнить, что от первой жены у Герцена было трое детей: Александр, Наталья (Тата) и Ольга.

Александр, родившийся в 1839 году, стал ученым-физиологом и давно жил отдельно.

Наталья Алексеевна Тучкова вспоминает о нем:

«Герцен решился отправить своего сына в Женеву; ему хотелось, чтоб молодой человек, живя отдельно от семьи, приобрел немного независимости в чистом, почти горном воздухе швейцарских городов и продолжал уже самостоятельно более серьезные занятия. Во время посещения в Лондоне разных вольных курсов А.А. Герцен был всегда первым на экзаменах, получил серебряную медаль и золотую и разные лестные отзывы от читающих лекции. Не помню всех предметов, изученных им, но знаю, что он особенно занимался естественными науками, физикой, химией, и к рождению Герцена делал, вместо сюрприза, наглядные опыты, читал нам лекции с очень ясными толкованиями, которыми его отец оставался очень доволен. Когда Герцен отправил сына в Женеву, он послал его к известному натуралисту Карлу Фогту, с которым был коротко знаком еще в Ницце. Пробыв с полгода в Женеве, А.А. переехал в Берн, в дом старика Фогта, отца знаменитого натуралиста. Там А.А. поступил в университет и, мне кажется, пробыл в нем года четыре, постоянно переписываясь с отцом, который в письмах постоянно напоминал о занятиях, о чтении».

В 1877 году Александр Александрович Герцен станет профессором физиологии во Флоренции, а с 1881 года – в Лозанне. Он на тридцать пять лет переживет своего отца и умрет в 1906 году.

Тата (Наталья Александровна), родившаяся в 1844 году, достигнет больших успехов в живописи. Она умрет в 1936 году в очень преклонном по тем временам возрасте.

Заметим, что ее и Ольгу возьмет на воспитание баронесса Амалия-Мальвида фон Мейзенбург, давняя приятельница Герцена. Эта немецкая писательница-феминистка, родившаяся в 1816 году, помимо сочинительства, занималась переводами с русского языка. Она, в частности, перевела «Прерванные рассказы» Герцена, а также повести Толстого «Детство», «Отрочество» и «Юность» (это, кстати, будет первой публикацией Льва Николаевича за рубежом). По-матерински любя девочек, баронесса фон Мейзенбург, однако, отдалит их от отца и сделает из них настоящих иностранок.

Наталья Алексеевна Тучкова описывает дочерей Герцена так:

«Меньшая, смуглая девочка лет пяти, с правильными чертами лица, казалась живою и избалованною; старшая, лет одиннадцати, напоминала несколько мать темно-серыми глазами, формой крутого лба и густыми бровями и волосами, хотя цвет их был много светлее, чем цвет волос ее матери. В выражении лица было что-то несмелое, сиротское. Она не могла почти выражаться по-русски и потому стеснялась говорить».

Было у Герцена и трое детей от Тучковой. При этом все они (дочь Лиза, а также близнецы Елена и Алексей) официально считались детьми Огарева.

«Счастье, которое меня никогда не обманывало, – это твоя дружба. Из всех моих страстей единственная, которая осталась неизменной, это моя дружба к тебе, ибо моя дружба – страсть».

(Н.П. Огарев)

Судьба этих детей сложилась трагически. Близнецы Елена и Алексей умерли от дифтерии: дочь – в ночь с 3 на 4 декабря, а сын – 11 декабря 1864 года. 16 марта 1865 года Герцен приехал в Париж, чтобы организовать перевозку останков детей с Монмартрского кладбища в Ниццу.

28 марта 1865 года он писал дочерям Тате и Ольге:

«Третьего дня в Ницце схоронили детей, и я в первый раз видел памятник. Он хорош, но жаль, что срубили деревья. Возле самого памятника положили два алых гробика, покрывши их цветами… Вас недоставало, Огарева недоставало – и тепла. Здесь тоже холодно – и это как-то дурно действует на нервы. До 15 апреля, вероятно, мы пробудем здесь, потом в Женеву. Очень досадно, что нет места вне Англии и Швейцарии, где бы можно постоянно жить, но следует покориться необходимости и делу».

Елена и Алексей, умершие в трехлетнем возрасте, были похоронены в Ницце «возле самой Natalie».

Наталья Алексеевна Тучкова вспоминает:

«Меня тянуло опять в Ниццу к свежим могилам. Герцен очень любил южную природу; вдобавок, в Ницце у него было много дорогих воспоминаний и могила, которую он никогда не забывал».

Относительно того, чем занимался в Ницце Герцен, Наталья Алексеевна рассказывает следующее:

«В Ницце он писал много, никто ему не мешал, ходил читать газеты к Висконти, после обеда любил гулять вдвоем с моей дочерью, а иногда брал ее в театр, забавлялся ее выходками, меткими замечаниями, умом. Тогда он писал для «Недели» статьи под названием «Скуки ради». Его тешило, что он пишет и печатает в России. Он любил читать написанное перед отправкой».

Вскоре Герцен был в очередной раз вызван в Женеву, а потом вновь вернулся в столь любимую им Ниццу, к столь дорогой для него могиле.

Здесь же, в этой могиле, кстати сказать, вскоре найдет покой и мятущаяся душа его дочери Лизы. Эта девушка покончит с собой во Флоренции, семнадцати лет от роду. В 1874 году она познакомится там с респектабельным (и счастливо женатым) французским профессором Шарлем Летурно. Экзальтированная русская барышня смертельно в него влюбится. Love story с автором сочинений с характерными названиями «Эволюция морали», «Эволюция брака и семьи», «Физиология страстей», и т.п. завершится трагически – через год Лиза Огарева-Герцен, разлученная с предметом своей страсти, отравится хлороформом.

Последние годы жизни самого Герцена прошли преимущественно в Женеве, однако в 1869 году он вновь наведался в Ниццу.

«Он [Герцен] был человеком чрезвычайно тонким и чувствительным, обладающим огромной интеллектуальной энергией и язвительным остроумием, легкоранимым чувством собственного достоинства и полемическим задором; он был склонен к анализу, исследованию и разоблачительству, считая себя “срывателем масок” с личин и условностей и разыгрывая из себя беспощадного разоблачителя их социальной и нравственной сути»

(Цит. по: Исайя Берлин «Александр Герцен и его мемуары», статья представляет собой предисловие к английскому изданию «Былого и дум» (1968). Перевод В. Сапова выполнен по изданию: Isaiah Berlin, The Proper Study of Mankind. An Anthology of Essays. Ed. by Н. Hardy and R. Hausheer, London, 1997, p. 499–524)