Джон Робисон - Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера

Все пятьдесят два усилителя, которые я починил, прошли проверку с честью.

– О-бал-деть, – заявил Мик.

Я был горд собой. Впервые мне выпало производить ремонт в таких количествах, да еще так быстро. А у Сета и Мика поломаного оборудования были целые горы – не только усилителей. И к тому же у них были кое-какие идеи.

– У нас сейчас трехканальная система, а мы хотим пятиканальную. В турне с такой еще никто не ездил. Как думаешь, сможешь смастерить пятиканальный усилитель?

– Спрашиваете! Конечно, смогу. – Я старался говорить как можно увереннее. Потом я поехал домой – обдумать предложение. Своим планом я поделился с Медвежонком.

– А что такое пятиканальный разделитель? – спросила она.

– Разделяет звук на полосы по частотам. Нижние басы, то есть звук бас-гитары, идет в самые большие динамики. Верхние басы – это низы обычных гитар и клавишных – идут в динамики поменьше. Далее, там есть еще нижние средние, это в основном вокал, – им в такой системе тоже отводятся отдельные динамики. Верхние средние, то есть саксофоны и духовые, – в отдельные динамики. И, наконец, верхи, – это цимбалы, они пойдут в высокочастотные динамики.

– Ага, – ответила Медвежонок. Неясно было, поняла она все это или просто посмеивается надо мной.

Я разработал дизайн, а Медвежонок сделала монтажные платы. Чтобы изготовить платы, мы налили кислоту на поднос фирмы «Таппервейр», поставив его в кухонную раковину, а потом разложили все материалы на обеденном столе. Удивительно, но у нас все получилось.

Я погрузил готовое изделие в машину и по дороге в Нью-Джерси размышлял, как здорово мы выросли в профессиональном смысле. Ведь еще какие-то несколько лет назад мы чинили примитивные проигрыватели для лингафонного кабинета в школе!

Когда я добрался до Нью-Джерсийского Центра Искусств – концертного зала, Сет уже меня заждался.

– Ты опоздал, – сказал он. – Чего так застрял-то? Ну, смотри, если эта твоя пятиканалка не будет работать, я прямо не знаю… У нас ничего про запас нет.

Он поставит мое творение сразу на концерт, без репетиций, осознал я. Подключит – и вперед, на сцену. «Заработает ли? – в тревоге подумал я, но потом сказал себе: – Когда я проверял систему дома, она работала. Это было за пять минут до погрузки в машину».

Мы подключили систему, и первое, что я услышал на ней, были духовые Джерри Рафферти, который играл «Бейкер-стрит».

– Звук чистый, как слеза! – восхищенно сказал Сет. – Все гладко. Ни единого лишнего шороха, ни помехи. Ты только послушай.

Я послушал. Звучало и правда потрясающе чисто и четко. Так что я и сам был потрясен.

В тот вечер я слушал выступление Мит Лоуфа перед переполненным залом. Пока они играли, ко мне подошел менеджер группы и воскликнул:

– Ребята, вы сегодня выставили просто потрясный звук! Такой чистый – офигеть можно!

Я улыбнулся. Пятиканальная система и правда работала отлично.

После этого вечера «Бритро» бесперебойно обеспечивали меня работой. Похоже, их звуковые системы были повсюду. Как ни приедешь на Лонг-Айленд, а фирма планирует чье-нибудь очередное турне, и в турне обязательно задействована аппаратура, которую я чинил, собирал с нуля или улучшал. На этой аппаратуре играли самые разные команды: «Джудас Прист», «Токинг Хэдз», Блонди, Фиба Сноу. А я был звукооператором.

К лету 1978 года «Бритро» могли в любой момент предоставить для турне несколько звуковых систем. В августе меня вызвали помочь с системой, которую я собирал для команды под названием «Апрельское вино»[6]. Судя по всему, у ребят возникли сложности с басами. У них сгорело штук тридцать басовых низкочастотных динамиков. Фирма попросила меня завтра же подъехать на место гастролей и разобраться.

– Ладно, но я должен поехать с подружкой. Я ей обещал, что эти выходные мы проведем вместе, – заявил я.

– Договорились, – согласился Сет. – Завтра мы за вами заедем.

Я позвонил Медвежонку и сказал:

– Собирайся, завтра едем в турне с «Апрельским вином».

– Это еще кто такие?

– У них есть альбом, который называется «С первого взгляда», – ответил я. Вообще «Апрельское вино» знатоки именовали «Канадскими Роллинг Стоунз», но в США эту группу мало кто знал.

Наутро за нами приехал зеленый «универсал», а из него вышел один из нью-йоркских сотрудников «Бритро» и какой-то незнакомый англичанин. Мы с Медвежонком и моими инструментами едва поместились в машину – она была заставлена аппаратурой так, что едва не просела. Найджел, англичанин, сел за руль, и мы покатили. Машину он вел отчаянно. Совершая очередной лихой поворот, Найджел обернулся ко мне и сказал: «Я учился в школе водителей роллс-ройсов. Уж там меня выучили, как водить по-настоящему. А сейчас мы к тому же запаздываем, так и разэтак! Ребята на нас рассчитывают, у них завтра с утра уже выступление.

Мы выехали на шоссе И-91, потом за пределы Массачусетса, и стрелка на спидометре ушла далеко за отметку «100 миль». Найджел гнал на такой бешеной скорости, что любой поворот шоссе ощущался как крутой. До канадской границы мы доехали за рекордно короткое время. Когда подкатили к таможне, таможенник заглянул внутрь машины. А она была вся заполнена ящиками с надписью «Пинк Флойд, Лондон».

– Да у вас полная машина «Пинк Флойда», как я погляжу? – спросил он.

– Именно-именно, приятель. Мы их всех высушили, скатали в трубочки и запихали в ящики, – откликнулся Найджел.

Удивительно, но таможенник в ответ только рассмеялся и сделал приглашающий жест – мол, проезжайте. Мы остановились пообедать в маленьком ресторанчике в предместьях Монреаля, и там нас накормили вкуснейшим ужином, какой я когда-либо ел. Потом за руль сел представитель «Бритро», и мы помчались дальше, уже в ночной темноте. Было, должно быть, часа три ночи, когда мы нагнали караван «Апрельского вина». Они ехали в турне по восточной Канаде, выступая только в тех местах, где были большие площадки, вмещающие толпу слушателей. Когда мы добрались до цели, Найджел минут десять колотил в дверь, прежде чем нас впустили.

Мы с Медвежонком встряхнулись, протерли глаза и взялись за дело. К рассвету мы заменили половину сдохших динамиков – для сегодняшнего концерта должно было хватить. После чего уползли спать в мотель.

Всю следующую неделю мы странствовали по Канаде вместе с «Апрельским вином» и чинили аппаратуру группы. Найджел сгонял в Монреаль в своем «универсале» и привез еще партию динамиков и деталей, чтобы мы могли закончить работу.

К 12 августа, за день до моего дня рождения, мы добрались до самой восточной точки Канады – бухты Фанди. В ту ночь мы переправились паромом в городок Сент-Джон на остров Ньюфаундленд.