Демидовы - Николай Демидов
Увы, не сложилось. После разрыва с женой Анатолий Николаевич велел на заводах имя Матильды более не вспоминать, а участок отдал своему другу детства Фотию Ильичу Швецову, который к тому времени дорос до управляющего технической частью демидовских заводов, иначе говоря – до главного инженера. «Место сие будет весьма удобным для твоих, Фотий Ильич, пароходных изысканий… – писал Демидов Швецову, руководившему разработкой паровых двигателей. – Стройся, да живи. И мне будет удобнее заехать к тебе сюда, нежели на твой рудник, в грязь и бездорожье».
«Бог сохраняет всё; особенно – слова…»[78], – сказал поэт. Народная молва сохранила имя Матильды Бонапарт и, более того, наградила ее дачей, которую на самом деле построил для себя Фотий Швецов. Особо продвинутые экскурсоводы, показывая своим слушателям это недавно восстановленное здание, рассказывают о том, как любила бывать здесь Матильда… Так и предстает перед глазами картина вечерней прогулки супругов вдоль берега Тагильского пруда. Она – в модном платье и с кружевным зонтиком в руках, а он – в сюртуке и клетчатом килте… Нет, что ни говорите, а с килтом Евгений Федоров придумал замечательно!
При всем хорошем отношении Анатолия Николаевича к невестке и племяннику установленная над Павлом Павловичем опека доставляла ему изрядные неудобства, поскольку опекуны, действовавшие исключительно в интересах своего подопечного, затрудняли управление имуществом, находившимся в общем владении. В 1842 году Анатолий Николаевич обратился к министру финансов графу Егору Францевичу Канкрину с просьбой раздела. «Влияние опеки по свойству заводского действия, простирается и на мою половину… – писал Анатолий, – что нахожу я для себя весьма стеснительным». Он был согласен на любой вариант дележа – натуральный или с выплатой компенсации. В разделе было отказано на том основании, что это не пойдет на пользу ни самим заводам, ни их владельцам, ни казне. Надо признать, что отказ был обоснованным – раздел заводов, объединенных в единый производственный организм, неблагоприятным образом отразился бы на всем бизнесе. В свою очередь опекуны упрекали владельцев в отсутствии единомыслия и единого центра по управлению заводами, что тоже было справедливо. С течением времени изменились не только обстоятельства, но и взгляды. Первые Демидовы жили ради своих заводов, а их потомки жили за счет своих заводов, улавливаете разницу?
Кое-кто из исследователей пытается объяснить упадок демидовских заводов сложными экономическими обстоятельствами, возрастающей конкуренцией и прочими соображениями подобного рода. Но давайте сразу уточним, что конкуренция возрастала на фоне перманентно увеличивающейся потребности в железе, меди и других металлах. Демидовское дело имело стабильные и широкие перспективы. Кроме того, добыча железа или любых других полезных ископаемых определяется доступом к месторождениям. Грубо говоря, если ты владеешь рудниками, то всегда будешь «на коне», то есть при деле. Ну и последнее, из серии «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Принадлежавший Демидовым Нижнетагильский железоделательный завод был не только самым крупным предприятием подобного рода в Европе, но и экспортером-монополистом, продукция которого пользовалась стабильным спросом за рубежом. Завод был не просто успешным предприятием, он, если можно так выразиться, был обречен на успех. Развитие Нижнетагильского завода продолжалось и после того, как Демидовы утратили контроль над ним. Что этот завод представляет собой сегодня, можно увидеть, если посетить Нижний Тагил. На то, чтобы обойти пешком завод по периметру, если вдруг возникнет такое желание, придется потратить не менее пяти часов…
В середине XIX века уральские заводы работали во всю мощь, исправно приносили прибыль, и казалось, что так будет всегда. Из переписки, которую Анатолий Демидов вел с заводами в то время, видно, что его преимущественно интересовало улучшение условий труда и жизни рабочих. «Желание и намерение мое побывать в Сибири, столько раз составленное и несостоявшееся по независящим от моей воли причинам, снова пробудилось во мне и исполнится, надеюсь, в скором времени, если Господу угодно будет… – писал Анатолий Николаевич в 1848 году управляющему заводами Дмитрию Васильевичу Белову. – Я уверен, что это путешествие будет сопровождено всеми благодетельными улучшениями, которых дети вправе ожидать от отца, ибо скажите и повторите нижнетагильским жителям, что я был и остаюсь для них заботливым отцом». Забота о людях – дело похвальное и нужное, но о деле тоже нужно постоянно заботиться. С одной стороны, опека, установленная над племянником-совладельцем, осложняла управление заводами, а с другой стороны, Анатолий Николаевич расслабился, начал, образно говоря, почивать на лаврах. Что же касается Авроры Карловны, то она в заводском деле практически не разбиралась, шла на поводу у управленцев, и всю свою энергию направляла на благотворительные цели. Второй муж Авроры Карловны Андрей Николаевич Карамзин, помогавший ей в управлении заводами, по образованию был правоведом. «Железное дело» Карамзин осваивал в силу необходимости и, при всех своих стараниях, не разбирался в нем так, как разбирался Анатолий Николаевич Демидов, получивший профильное образование и много перенявший у отца и старшего брата. Про опекунов, назначаемых Павлу Павловичу, вообще сказать нечего – они следили только за бухгалтерией, за тем, чтобы имущество их подопечного не расхищалось и не присваивалось. Да и вообще, при всем желании и при всем старании, о чужом имуществе человек никогда не станет заботиться так, как о собственном. «Своя рубашка ближе к телу» – это одна из мудрейших русских пословиц, ну а к месту можно вспомнить еще одну: «У семи нянек дитя без глаза». Выше было сказано о том, что со смертью Акинфия Никитича звезда династии Демидовых начала постепенно закатываться. Так оно и было – Николай Никитич при всех своих успехах не мог сравниться по могуществу и потенциалу с дедом. А Павел Павлович, несмотря на то что в его руках воссоединилось дело, не мог сравниться с Николаем Никитичем. Демидовы постепенно мельчали…
Прежде чем завершать рассказ о Анатолии Демидове, нужно упомянуть еще об одном важном и немалом демидовском пожертвовании. В 1834 году в Петербурге открылась первая в империи больница для «маленьких детей, подвергшихся различным прилипчивым и другим болезням, их возрасту свойственным». Павел и Анатолий Демидовы сделали самый крупный вклад на приобретение домов для больницы – двести тысяч рублей ассигнациями (что в пересчете на серебро составляло свыше пятидесяти тысяч). К двадцатипятилетию со дня основания больница была названа Николаевской в память Николая Первого, который, скажем честно, не имел к ней никакого отношения – инициаторами создания детской больницы выступали сенатор граф Александр Иванович Апраксин и лейб-медик[79] Николай Федорович Арендт, тот самый, что наблюдал Пушкина после роковой дуэли с Дантесом.
Анатолий Демидов скончался в Париже 16 апреля 1870 года в возрасте пятидесяти восьми
