Майк Науменко. Бегство из зоопарка - Александр Исаакович Кушнир
«Композиция “Лето” записывалась очень легко, — вспоминал Панкер. — В студию зашел Гребенщиков, который пальцами на драм-машине наигрывал всякие колокольчики. Когда приходил Борис, вокруг наступало всеобщее умиротворение. Сейчас кажется, что он появлялся случайно, но ему тут же находилось дело. Например, под его влиянием была сделана финальная вещь “Сегодня ночью”».
В «Песне Гуру» басист Илья Куликов придумал «реплики из зала» и ловко стилизовал всю композицию «под кабак». Вернувшийся из Петрозаводска Храбунов сыграл запоминающее гитарное соло в песне «Белая ночь / Белое тепло», сочиненной Майком во время ночных прогулок с Вилли Усовым.
«В этой композиции было много наложений, и, может быть, поэтому она мне не нравилась, — откровенничал Панкер. — Равно как и «Песня Гуру» — я не понимал, как Майк, такой мягкий человек, мог написать такую песню. А вот «Растафара» получилась очень здорово, хотя Науменко считал это стебаловом».
В трагической песне «6 утра» партию гитары исполнил общий знакомый Юлий Харитонов — создатель мифической группы «Винни Пух», забредший «на огонек» и нарвавшийся на предложение записать соло. Примечательно, что сам Науменко никогда не считал себя великим музыкантом и старался гитарные проигрыши обходить стороной. Тем не менее, соло в песне «Я не знаю, зачем я живу» Майк придумал сам и искренне им гордился. Также он сыграл несколько сольных партий и в других композициях, каждый раз подходя к процессу максимально ответственно.
Спустя две недели запись альбома была закончена. Майку оставалось продумать оформление, драматургию и наложить шумы. Для шумов в студии использовались немецкие грампластинки, которые применялись на фирме «Мелодия». В интродукции к композиции «Завтра меня здесь не будет» Науменко разместил звуки вокзала, перед которыми женский голос объявлял на немецком языке: «Фрагмент двадцать четыре. Отправление поезда». Перед «Увертюрой» Науменко захотел поставить цитату из классической музыки, причем — обязательно со скрипками.
«В процессе работы со студентами мне приходилось включать им массу классической музыки, — рассказывал мне в 1997 году Панкер. — Для начала я предложил Майку Вивальди и Моцарта, но он гордо отказался. Потом мы откопали в фонотеке пластинку с “Полетом валькирий” Вагнера. Майк вспомнил, что он его когда-то слышал и ему понравилось. Все остальное было делом техники. Я поставил виниловый диск на проигрыватель, а Майк с первого раза угадал с ручками на пульте — одной плавно уменьшил громкость пластинки, а другой как бы издалека подвел первые гитарные аккорды “Увертюры”».
После наложения шумов можно было объединять композиции в цельное произведение. Выстраивать драматургию оказалось для Майка необычайно интересным занятием. Он садился за стол, писал тексты на отдельных листах и затем переставлял их по методике Берроуза, анализировал, как они будут смыкаться друг с другом. Сомнений не вызывали две позиции: альбом должен начинаться с «Увертюры», а заканчиваться лирической «Сегодня ночью». На оригинальной катушке первая сторона заканчивалась «Песней Гуру», после которой Панкер командует в микрофон: «Переворачивай!», а в конце записи слышен душераздирающий вопль вошедшего в образ звукорежиссера: «Ставь по новой!» Любопытно, что со временем эта реплика стала настоящим символом подпольной магнитофонной культуры.
Разобравшись с репликами, шумами и порядком песен, Науменко приступил к оформлению. По воспоминаниям Иши Петровского, в одной из версий альбом должен был называться «Студийный брак». Дома у Вилли Усова была проведена фотосессия, на которой музыкант сидит с гитарой в руках, облаченный в фату. Затем, после очередной смены настроения, возникло название «55», обозначавшее год рождения Майка.
Участники сессии вспоминают, что Миша Файнштейн предложил заменить арабские цифры на латинские. Мол, так будет стильно и красиво. С удивительной легкостью Майк согласился на этот вариант. Более того — он собственноручно выбрал шрифты и на большом листе ватмана вывел тушью: «Майк — LV». Позже Вилли Усов заметил, что изображение Майка на стуле выглядит, словно зависшее в воздухе, и у Науменко возникла еще одна версия названия — «Левитация».
Просто. Доступно. И легко.
Сказка сказок
Будда в сердце — с утра свободен.
Борис Гребенщиков
Ранней осенью 1982 года Майк прогуливался по Невскому, держа в руках фирменный диск Йоко Оно. Настроение было приподнятым — он в шестой раз посмотрел в театральной студии у Паши Крусанова видеофильм «Полет над гнездом кукушки». Кроме того, на днях Науменко узнал, что его «Пригородный блюз» вошел в хит-парад «Волгоградского комсомольца». Лидер «Зоопарка» прекрасно понимал, что это, конечно, не Rolling Stone и даже не журнал «Рокси», но сам факт попадания в молодежный «Топ-10» официальной газеты согревал ему душу.
Внезапно на противоположной стороне Полицейского моста Науменко увидел знакомую фигуру Вилли Усова. Озираясь по сторонам, тот крался за кем-то, прижимая к груди фотоаппарат «Любитель», и был похож на шпиона из довоенного фильма.
Несколькими секундами позже Майку удалось рассмотреть, кого же снимает его приятель. В разгар рабочего дня по мосту, словно парусник, дрейфовал идеолог группы «Аквариум». Одет он был вызывающе: белые туфли, черные брюки и огромный плащ, развевавшийся по ветру, как у эльфов или герцогов из старинных преданий. Испуганные граждане шарахались в стороны, а Гребенщиков шел им навстречу стелящимся шагом и мистическим голосом вещал: «Я — черная смерть, я — черная смерть...», напоминая пришельца из другой галактики.
Удивленный поначалу Майк быстро догадался, что присутствует на фотосессии альбома «Табу», катушка с которым крутилась у него дома уже несколько недель. Еще летом Тропилло похвастался ему, что выцыганил у фирмы «Мелодия» два списанных магнитофона Studer. Особенной гордостью неугомонного Андрея Владимировича был бюджет этой акции, равный двум бутылкам армянского коньяка. Также до Науменко доползли слухи, что, пока Дюша и Фан занимались продажей арбузов, Гребенщиков привел в студию профессиональных музыкантов Ляпина и Курёхина, а Тропилло сумел всю эту гремучую смесь органично запечатлеть на пленке.
Майку, давно мечтавшему о записи в Доме юного техника, нравилось слушать «Табу». В этом альбоме его завораживало буквально все: качество звука, вкрадчивый вокал Гребенщикова, безумное фортепиано Курёхина и тяжелая рок-гитара Ляпина — в таких композициях, как «Пепел», «Пустые места», «Кусок жизни» и «Сыновья молчаливых дней». Науменко подолгу и с удовольствием обсуждал эту эпохальную работу с Цоем, Рыбиным и Свиньей.
Дальше — больше. Как-то раз Майку позвонили его друзья из журнала «Зеркало» и рассказали, что по коридорам МИФИ гуляет 525-метровая магнитофонная катушка, на одной из сторон которой записан его альбом LV, а на другой — «Табу». Как было сказано в кельтском эпосе, «мухи и пикнуть не успели».
А вскоре в сторожке у Майка раздался телефонный звонок. До боли
