Майк Науменко. Бегство из зоопарка - Александр Исаакович Кушнир
В декабре 1981 года Андрей Тропилло сумел партизанскими тропами провести Майка, Цоя и Свинью на выступление «Машины времени» в «Юбилейный». Все билеты на шоу были распроданы, и впечатленные приятели наблюдали за триумфом банды Макаревича из-за кулис.
Вскоре после этого концерта Майк встретился с Гребенщиковым и обсудил возможность записи в Доме юного техника песни дуэта «Цой-Рыбин», который вначале назывался «Гарин и Гиперболоиды», а чуть позднее — «Кино». Майку очень нравилась лирическая композиция «Весна», которая исполнялась на квартирных концертах, но не вошла в дебютный альбом. Именно тогда лидер «Зоопарка» написал новый хит «Лето» — как своеобразный ответ на знакомство с творчеством Цоя и Рыбина.
«Песня «Лето» посвящается любимой мной группе «Кино», — анонсировал Майк эту композицию на концертах. — Они очаровательные люди и никакие не панки. Не знаю, как их назвать, скорее — «новая волна». Они поют песню «Весна», в которой есть строчки, которые меня в чем-то вдохновили: «Весна, я уже не грею пиво». Это очень хорошая композиция, и я написал ответную песню «Лето», опять-таки в их стиле».
Опекаемая Гребенщиковым группа «Кино» начала быстро набирать обороты. Они записали у Тропилло акустический альбом «45», состоявший из сплошных хитов, стиль которого в журнале «Рокси» окрестили «новой романтикой». На первом концерте «Кино» в ленинградском рок-клубе Майк подыграл им на композиции «Когда-то ты был битником». Реакция зала превзошла все ожидания, и, судя по всему, это было только начало.
«Когда Цой брал в руки гитару и начинал петь, его окутывало облако какого-то запредельного очарования, — писал в книге «Беспокойники города Питера» Павел Крусанов. — Так, что девицы теряли над собой контроль и глаза их наливались томным блеском. Не устояла даже милейшая и добрейшая майковская Наташка — дело едва не дошло до адюльтера, отчего Майк некоторое время на Цоя ревниво дулся».
По правде говоря, мысли у Науменко находились в тот момент совершенно в другом месте. Внимательно прослушав дебютный альбом «Кино», он решил записывать свои новые песни не с рок-группой, а самостоятельно. Изначально этот цикл был задуман как набор акустических композиций, исполняемых под гитару в сопровождении электронных барабанов. Возможно, в голове у Майка сработала формула, с которой он, в частности впервые столкнулся у Velvet Underground. Ему нравились сольные работы Лу Рида, он коллекционировал его записи и в какой-то момент решил самостоятельно сделать что-то вне рамок «Зоопарка».
Среди друзей Майка существует несколько версий возникновения идеи будущего альбома LV. Одна из них гласит, что пародийная направленность новых песен родилась в голове у лидера «Зоопарка» после прослушивания магнитофонных опусов певца-затворника Юрия Морозова. Тот работал звукоинженером на фирме «Мелодия», а по ночам записывал на казенной аппаратуре бесконечные альбомы псевдофилософского толка: «Евангелие от Матфея», «Вишнёвый сад Джими Хендрикса», «Кольцо времен», «Свадьба кретинов».
Сидя дома у Коли Васина, Майк завел разговор о религиозных экспериментах Морозова — мол, насколько сильно они оторваны от реальной жизни.
«Хорошо бы все это простебать и сделать рок-н-ролл», — с улыбкой заявил Науменко, после чего начал имитировать твист — как актер Моргунов в кинофильме «Кавказская пленница» — и громко петь: «Харе Кришна, Харе Кришна!!!»
Эта идея нашла свое отражение в «Песне Гуру» — одной из центральных композиций нового альбома.
«Везде есть люди, которые любят помногу говорить о дзен-буддизме, Кришне, Раме, но мало что понимают в этом, — так объявлял Майк эту песню на концертах. — «Песня Гуру» посвящается всем им. Если вы меня упрекнете в том, что она похожа на Высоцкого, то будете совершенно правы».
Итак, летом 1982 года Майк замахнулся на альбом пародий, но пародий глубоких, местами трагических, а местами — стебных. Безусловно, это была выстраданная концепция: песня «Я не знаю, зачем я живу» — посвящение Свину, «Белая ночь / Белое тепло» — Лу Риду, «Лето» — Виктору Цою, «21 дубль» — Леонарду Коэну, и, наконец, «Песня Гуру» — Юрию Морозову и Аркадию Северному.
Теперь Науменко, блестяще знавший западную рок-культуру, выстраивал свой имидж на скептическом отношении к модным салонным философиям. В интервью для этой книги Гребенщиков подтвердил мои догадки, заявив, что песня «Растафара» являлась стебом Майка на тему увлечения «Аквариума» музыкой Боба Марли, The Wailers и идеями растафарианства.
«Я не имею ни малейшего представления, почему мы начали слушать и играть регги, — уверял меня лидер «Аквариума». — У Севы Гаккеля в соседней комнате жили хиппи — и они слушали Джими Хендрикса и Дженис Джоплин. А мы на их фоне выглядели, как чудовища: приходили поздно ночью, нажирались и громко слушали Марли, Sex Pistols, The Police и Devo. Параллельно мы пытались курить траву, и иногда это у нас получалось».
«Растафару» и другие новые композиции Майк записывал в крохотной учебной студии театрального института на Моховой. Произошло это буквально через несколько месяцев после того, как Панкер устроился туда работать звукорежиссером — естественно, не без помощи отчима. В этой студии уже несколько лет трудился фотограф Сергей Свешников, который в 1979 году сделал несколько пробных сессий Гребенщикова с Гаккелем, а затем в ночное время умудрился записать фортепианный альбом Курёхина, изданный в Англии под названием The Ways оf Freedom.
Явных недостатков у студии театрального института было, как минимум, два. Во-первых, запись можно было осуществлять только летом, когда в здании на Моховой заканчивались занятия. Вторым минусом было то, что в связи со строгой пропускной системой сюда оказалось невозможно приносить барабаны. Поэтому все композиции Науменко сделал в сопровождении одолженного у Тропилло ритм-бокса «Электроника», с которым группа «Кино» записывала альбом «45».
«Я наконец-то договорился со студией и недавно начал делать сольный альбом, — писал Майк друзьям в августе 1982 года. — Готово уже шестьдесят процентов материала, на следующей неделе надеюсь все закончить. Запись производится в устрашающих условиях на двухканальном аппарате. Думаю, что The Beatles в 1963 году писались в более приемлемой обстановке. Но пока все получается не очень отвратительно, и какие-то неплохие номера там есть. К сентябрю все будет готово...»
Материал, принесенный Науменко в студию к Панкеру, был настолько же интересным, насколько и сырым. Часть вещей приходилось доделывать с помощью друзей и знакомых музыкантов. На нескольких песнях Майку подпевал и подыгрывал
