Юнг и Паули - Дэвид Линдорф
Сыграв по предложению Учительницы минорный аккорд на белых клавишах и мажорный на чёрных, Паули с удивлением замечает, что у неё азиатский разрез глаз (что связывает её с китаянкой из сна Паули — образом целостности и трансформации, воплощением противоположностей).
С этой переменой меняется и отношение Паули к репрессивной теневой стране за железным занавесом. Он говорит Учительнице, что теперь Мастер посылает ему фотографии, в котором русская армия по приказу и даже по собственной воле отступает. Далее, занавес теперь не сделан из железа. В нём появились дыры, через которые Паули видит капитанов из Капернаума и Вены. Теневая земля теряет свою силу и независимость.
Развивается и видение Учительницы. Она говорит, что видит землю далеко к северу, где живут чужестранцы: «Я вижу Мастера, он раздаёт незнакомцам газеты» и прибавляет: «[Может быть, газеты сообщают им,] как они зовутся и кто они». Затем она играет мажорный аккорд на чёрных клавишах (что показывает, что здесь есть смысл, связанный с тенью).
Паули задумчиво отвечает: «Мне кажется, что белые ноты напоминают слова, а чёрные — значение. Иногда слова печальны, а их значение радостно, а иногда совсем наоборот». Он добавляет: «Теперь я вижу, что есть только одно фортепьяно»[300]. Паули постепенно осознаёт, что два студента из начала фантазии по сути были одним целым.
Активное воображение питается мыслями, спонтанно всплывающими в сознании, без видимой связи или причины. Так, Учительница неожиданно вспомнила о своём незнании концепции чисел Паули, поскольку, как она сказала, она может только играть на фортепьяно; однако она сообщила, что его числа связаны с нотами, которые она извлекает, и эти ноты — реакция на ощущение «горячо-холодно», то есть на то, насколько близко от неё Мастер. Например, когда Мастер произнёс «Капитан», она ощутила тепло[301].
Цензоры, в отличие от Паули, ничего не знали о фортепьяно. Говоря, что их рациональная картина мира абсурдна, Учительница объяснила, что они враждебно относятся к ней как к духу природы и триста лет изгоняли её из рек, лесов и небесных сфер деспотическим влиянием рассудка.
Паули ответил, что она говорит о том, что он называет «причиной», имея в виду причинно-следственное мышление цензоров. Затем он играет (уменьшенный) септаккорд (субъективная реакция на этот аккорд: он незавершён и требует разрешения в другом ключе. Дальнейшее развитие отражает этот сдвиг).
Учительница выражает удовольствие от того, что в прошлом играла провоцирующую роль нарушительницы спокойствия и способствовала (синхронистичным) совпадениям, чтобы цензоры осознали ограниченность своих взглядов. Затем она спрашивает Паули, считает ли он, что «случайность» всегда остаётся неизменной. Паули отвечает: «случайность всегда меняется, но иногда она даже меняется систематически»[302]. (Далее становится очевидно, что комментарий Паули соответствует его мыслям об эволюции видов; предполагается, что следует рассматривать другие факторы, помимо чистой случайности).
Далее в активном воображении происходит радикальная перемена. Паули обнаруживает, что смотрит из окна на «незнакомцев», шумно требующих от него речи (незнакомцы часто появлялись в его снах как «неассимилированное содержимое» бессознательного). Паули играет Баха, чтобы навести порядок, и вслед за этим раздаётся голос Мастера: «Младший брат». Паули сразу вспоминается Макс Дельбрюк, давний друг, сменивший область работы с микрофизики на молекулярную биологию. Дельбрюк стоит у окна, дружелюбно улыбаясь (для Паули он символизировал привлекательный свободный дух, который Паули желал включить в свою жизнь).
В этот момент Паули ощущает, что поднимается вверх, а мимо него проносятся образы. Он видит Макса, Мастера, опыты над животными, старую картину, на которой изображен корабль под названием «Дарвин», и многое другое. Образы наполняют Паули энергией, которая была ему необходима, чтобы стать «новым профессором».
Паули снова стоит у окна и чувствует, что у него нет иного выбора, кроме как заговорить с незнакомцами. Открыв окно, он снова оказывается в Цюрихе. Стоит 1953 год, «настоящее» время[303].
Лекция для незнакомцев
Паули начал лекцию с обзора разницы между классической и современной физикой. Он подчеркнул, что в квантовой физике неприменимы детерминистские законы: всё зависит от случайности. Он охарактеризовал поиск детерминистской квантовой теории (к которому призывал Эйнштейн) как «негативно-репрессивную утопию». Новая физика — провозгласил он — с её свободой от строгого детерминизма, указывает вперёд и ведёт к связи с жизненными явлениями; эта новообретённая свобода сможет открыть физике дальнейшие перспективы в биологии и парапсихологии, где сходятся материя и психе. Чтобы проиллюстрировать этот момент, Паули обратился к эволюции видов. Существуют заявления — объяснил он — что неодарвинизм незавершён и не подтверждается количественно в некоторых особых случаях. Однако есть доказательства, что эволюция не подчиняется лишь «слепому случаю». Он объяснил, что случайные мутации не могут объяснить некоторых шагов эволюции[304], и, в отличие от слепого случая, генная мутация, возможно, работала целенаправленно и осмысленно для создания человека. Паули предположил, что необходим «третий закон» природы, принимающий во внимание склонность природы развиваться в направлении целостности[305].
Незнакомцы просили Паули продолжать, но он решил, что пора закончить лекцию. Закрыв окно, он вновь оказался рядом с Учительницей, которая с одобрением сказала, что (читая лекцию) он зачал в ней ребёнка, но это дитя следует считать незаконнорожденным (оно не плод разума, но продукт бессознательного).
Паули беспокоился, что будет трудно представить такого ребёнка людям, которые не знают о фортепьяно. Как мог он перевести мелодии Учительницы на язык реального мира? И ответ, явившийся ему, был «число». Число символически даст ему знание «паттернов или конфигураций, достигающих мира животных и растений, а возможно, и глубже. Они будут тем, что сообщает «горячо или холодно» … и предложат пути развития». На этом уровне осознания устаревший часовой механизм Вселенной, лозунг которой — каузальность, не будет больше существовать.
Ощущая грусть от зрелища родины Мастера, Паули играет минорный аккорд на множестве чёрных клавиш. И снова он замечает азиатские глаза Учительницы. Чувствуя его печаль, Учительница говорит: «Ты забываешь четвёртое, вечное по отношению к родине и к женщине. Только это есть единство в конфликте, имя которому — жизнь»[306].
Слова Учительницы впечатляют Паули. Он робко отвечает: «Урок был долгим. Теперь я должен идти в мир, к людям, но я вернусь»[307]. Учительница спрашивает, что он будет делать среди своих людей, и он отвечает, что прежде всего
