Побег из коридоров МИДа. Судьба перебежчика века - Шевченко Геннадий Аркадьевич
В зарплате в институте я существенно потерял. Как младшему научному сотруднику без ученой степени мне «положили» 125 рублей в месяц. В МИДе СССР я получал на должности атташе 198 рублей, включая надбавку за знание двух иностранных языков, не считая зарубежных командировок. Однако в институте режим работы был на протяжении многих лет весьма вольготным. Мы были обязаны посещать заседания сектора, которые, как правило, имели место раз в неделю, а также заседания ученого совета по международному праву. Последний собирался один раз в месяц. В основном сотрудники института работали в библиотеках или дома. Так что это компенсировало маленькую зарплату. Можно было подзаработать на лекциях и статьях.
В нашем секторе работал доктор юридических наук, профессор В.И. Менжинский — друг отца. Его советы были очень полезны для меня как начинающего ученого. Будучи прежде проректором МГИМО по учебной части, Виктор Иванович был близок к семье А.А. Громыко и помогал министру принимать в МГИМО детей высокопоставленных чиновников МИДа и ЦК КПСС. Однако после конфликта между М.А. Сусловым и А.А. Громыко Виктор Иванович был вынужден перейти на работу в наш институт. Менжинский общался с сыном министра Анатолием и сообщал мне самые последние «сплетни», связанные с отцом. Правда, информация, которую сообщал мне Менжинский, как правило, подтверждалась М.И. Курышевым. Я как-то спросил Виктора Ивановича, не является ли он родственником известного революционера и чекиста В.Р. Менжинского. Но мой наставник с негодованием отверг это предположение.
В нашем секторе также работал старейший юрист-международник, профессор Д.Б. Левин, автор многочисленных книг по международному праву, по которым учились все юристы страны. Правда, в восемьдесят лет он стал чудаковатым и открывал все двери в институте рукавом пиджака, боясь «микробов». Я обычно не любил присутствовать на похоронах сотрудников института, но в данном случае отдал должное видному специалисту по международному праву.
Диссертацию я написал практически за год. У меня было опубликовано несколько статей по разоружению. Этого было достаточно для защиты. 22 апреля 1980 года (день рождения В.И. Ленина) я и Н.Ф. Касьян (в институте ходили слухи, что он был связан с КГБ) стали кандидатами юридических наук. У Николая после защиты был микроинфаркт, и мы очень переживали за его здоровье. Положительный отзыв из МИДа на мою диссертацию помог мне организовать друг отца Г.С. Сташевский.
Одновременно вместе со мной на работу в наш сектор в институте пришел А.Г. Днепровский, сын сотрудника секретариата ООН Гелия Днепровского (из МИДа он ушел в отставку, имея дипломатический ранг посланника). Отец описывает его как тайного руководителя операций КГБ в ООН во время трех приездов Днепровского в Нью-Йорк в период с 1965-го по 1978 год. В 1978 году он был переведен из Нью-Йорка в Женеву, где занял стратегически важный пост для КГБ в отделе кадров и смог вести наблюдение за приемом на работу и продвижением работников по службе в европейской штаб-квартире ООН. Элегантный, изящный, отменно вежливый, Днепровский часто навещал моего отца во время его работы в ООН. По крайней мере один раз в месяц он предпринимал деликатные, но настойчивые усилия внедрить в штат заместителя Генерального секретаря ООН одного из своих людей. Он всегда был точно осведомлен, какая именно штатная единица освобождалась, и находил вполне подходящего кандидата, наверняка связанного с КГБ. Большинство «приобретений» Днепровского занималось тем, что собирало информацию, действуя с помощью подкупа. Наличные деньги были всегда при них. Некоторые из агентов КГБ делали это поразительно неаккуратно. Один из них — сотрудник отдела космоса Олег Першиков — даже оставлял большие суммы денег для подчиненных на своем рабочем столе.
В институте также работал Карпец, сын И.И. Карпеца, генерал-лейтенанта МВД СССР, бывшего заместителя Н.А. Щелокова. В то время Карпец-старший возглавлял Всесоюзный научно-исследовательский институт по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. В дальнейшем к нему на работу пришел первым замом директора (затем он стал директором) скандально известный «своими сексуальными похождениями» после «демократической революции» 1991 года Ю.И. Скуратов, которого Б.Н. Ельцин назначил Генеральным прокурором РФ, а затем снял этого неугодного и строптивого чиновника, который осмелился проявлять в своих решениях самостоятельность, не принятую в «демократической» России.
Карпец-младший дружил с П.Г. Паламарчуком, внуком Маршала Советского Союза П.К. Кошевого. Карпец и Паламарчук почти всегда ходили вместе, и я неоднократно шутил в этой связи: «Вот идут К. Маркс и Ф. Энгельс», так как оба сотрудника института носили соответствующие бороды. Карпец не возражал против такого сравнения, а вот Петя никак не хотел, чтобы его сравнивали с Марксом, ибо он был евреем. Паламарчук несколько раз давал мне пропуск на Новодевичье кладбище, где был похоронен его дед (оно было в 80-х годах закрыто для посетителей). Петя рассказывал мне различные интересные истории. Например, как он был в гостях на Старом Арбате у Джуны Давиташвили. Ходили слухи, что она лечила нетрадиционным способом самого Л.И. Брежнева. Я спросил Паламарчука: «Ну а ты испытал на себе ее возможности?» Петя ответил: «Она пыталась вылечить мой радикулит, но ничего у нее не получилось. Зато она разрешила мне дотронуться до ее интимного места». В дальнейшем П.Г. Паламарчук стал известным писателем, членом Союза писателей СССР (вступить в союз ему помог тогдашний председатель В.В. Карпов). Петя безвременно ушел из жизни в сорок два года от цирроза печени, написав много интересных книг патриотического направления. Однако большую часть своей жизни он посвятил уникальному подвижническому труду по составлению четырехтомного справочника по всем существующим и разрушенным церквам Москвы — «Сорок сороков» с многочисленными иллюстрациями (Париж, 1988–1990; в 1992–1995 гг. переиздан в Москве).
В институте также работал Н.Б. Крылов — внук С.Б. Крылова, одного из крупнейших юристов-международников, с 1946-го по 1952 год члена Международного суда ООН (он похоронен на Новодевичьем кладбище). Крылов-старший преподавал международное право моему отцу. Весьма способный ученый, Николай Крылов стал в нашем институте одним из самых молодых докторов юридических наук. Женившись на девушке весьма оригинальной внешности, дочери академика О.Т. Богомолова, в настоящее время директора Института международных экономических и политических исследований Российской академии наук, Крылов-младший в 1989 году с молодой женой уехал на работу в США, где получил со временем американское юридическое образование (наше гуманитарное образование и ученые степени там не имеют силу). Он стал работать в американской фирме и получал более 100 тысяч долларов США в год. Позднее он попытался стать депутатом Государственной думы России. Его родной брат — С.Б. Крылов (тезка известного деда) — стал при А.В. Козыреве его замом, а затем послом России в Бельгии и Германии.
В нашем секторе работал старшим научным сотрудником кандидат юридических наук Д.И. Бараташвили; мы знали о его княжеском происхождении. Это был милейший человек. Мы испытывали друг к другу взаимные симпатии. Дмитрий Иванович рассказывал, как во время учебы в Высшей дипломатической школе в 1944 году вместе А.Ф. Добрыниным он одалживал будущему послу в США свои ботинки. Бараташвили был вынужден уехать в конце 80-х годов к больной матери в Грузию и об этом очень жалел.
В 1987 году к нам в сектор пришел на работу доктор юридических наук В.В. Пустогаров, полковник КГБ в отставке. Менжинский тогда возмутился в разговоре со мной — мало нам других проверяющих-чекистов! Однако Пустогаров оказался очень милым и интеллигентным человеком. Мне было интересно с ним общаться. В дальнейшем он написал неплохую книгу о крупнейшем русском юристе-международнике и дипломате Ф.Ф. Мартенсе. Любопытно, что, когда Пустогаров обращал внимание на фотографии в газетах министра иностранных дел России А. В. Козырева, то всегда «восхищался» его огромным носом. «Ну и нос!» — говорил он.
