Павел Цупко - Пикировщики

13 января пикировочный авиаполк получил новое задание. Цели, которые предстояло уничтожить, находились к западу от Ленинграда — в Стрельне, Ропше, Петергофе…

А на следующее утро поздний ленинградский рассвет взорвался мощным грохотом артиллерийской канонады. Доносилась она до аэродрома Гражданка с юго-запада.

Комиссар полка капитан Савичев собрал летчиков и технический состав на митинг и сообщил, что началось наступление войск Ленинградского и Волховского фронтов совместно с Краснознаменным Балтийским флотом за окончательное освобождение города Ленина от фашистской блокады, что на штурм мощнейших укреплений Северного вала, которые немцы сооружали более двух лет, первыми с «ромбовского» пятачка бросились войска 2-й ударной армии генерала И. И. Федюнинского и бригады морской пехоты.

Громовое «ура» было ответом балтийцев на сообщение комиссара о наступлении. Летчики рвались в бой. Но… небо было хмурым, облака цеплялись за верхушки оголенных деревьев, все время валил густой липкий снег:

авиация в такую погоду не летала. Не должна летать. А балтийские штурмовики полетели! В сплошном снегопаде на высоте двадцати — двадцати пяти метров от земли при видимости менее километра они звеньями появлялись над укреплениями врага, крушили их бомбами, взрывали реактивными снарядами, расстреливали пушечным огнем — расчищали путь штурмующим батальонам. Уже в обед радио, газеты и листовки донесли до жителей города имена героев этих бесстрашных штурмовых ударов: Карасева, Клименко, Фоменкова, Максюты, Родионова…

Пикировщики гордились собратьями по оружию и… завидовали им. Увы! Их держала проклятая погода.

Второй день начался мощным наступлением наших войск в районе Пулкова. Здесь помимо армейской артиллерии ударили орудия главного калибра линкора «Октябрьская революция», крейсеров «Максим Горький», «Киров», «Петропавловск», десятков эсминцев. Под гром этой небывалой канонады в наступление устремились гвардейцы 30-го стрелкового корпуса генерала Симоняка, все войска 42-й армии генерала Масленникова.

А морские пикировщики все ожидали погоды.

И тогда не выдержал самый выдержанный из летчиков Василий Иванович Раков, он позвонил прямо командующему:

— Разрешите мне попробовать звеньями? Не могу сидеть!

Командующий Михаил Иванович Самохин сдался наконец и поставил задачу: уничтожить командный пункт дивизии СС в Ропше.

Вылетели тремя звеньями: впереди Раков, за ним Усенко и Косенко. А снегопад над аэродромом не прекращался. Видимости — никакой, как в тумане. Прижимаясь из-за низких облаков почти ко льду, балтийские пикировщики пересекли Финский залив и появились над берегом. Погода здесь была получше: снег шел, но не так густо, как на севере Ленинграда, а облачность приподнялась до тысячи двухсот метров, горизонтальная видимость увеличилась до двух километров. «Петляковы» сразу попали под ливень снарядов вражеских зениток. Уклоняясь от них, звенья пикировщиков, не сворачивая, держали курс на Ропшу.

— Второй вариант! — раздалась по радио команда Ракова.

Это значило: бомбить звеньями с пикирования! С такой высоты пикировать вещь почти немыслимая: не успеешь войти в пике, как надо выводить, иначе врежешься в землю. Константин был удивлен такой командой ведущего. Но ее же подал Василий Иванович! Он-то наверняка знает, что можно, а что невозможно. Риск, конечно, преогромный. Однако если быть предельно точным…

— Николай Александрович! Как хочешь, но должен меня вывести точно на цель! Ни метра в сторону! — приказал Шигаеву.

— Попробую. Только и ты дай мне нужную скорость и высоту.

Справа промелькнул дырявый купол петергофской церкви. Вокруг земля почернела, обуглилась, затянулась дымами и взрывами — там шел тяжелый бой. Самолеты вышли на прямую дорогу. Она вела к Ропше. По обеим сторонам дороги громоздились руины некогда прекрасных зданий, уничтоженных гитлеровцами, сожженных пригородных поселков Луизино, Настолово, Сибилево. Удручающая картина разрушений острой болью отдавалась в сердце летчика. Он уже не думал об опасности варианта удара, а только об уничтожении фашистского логова.

Впереди показались развалины Ропши. Где-то там в полусохранившемся дворце прятался вражеский штаб…

— Ведущий лег в разворот! — предупредил Шигаев.

— Вижу! — ответил летчик. — Все вижу, Николай! Небольшой доворот — и головное звено уже ринулось в атаку. Зениток здесь было тоже много, особенно «эрликонов», — самолеты сразу попали в море огня. Но разве есть у фашистов такая сила, которая заставила бы его, Костю Усенко, балтийского летчика, его товарищей свернуть с боевого курса?!

— Пошел!

В прицел попали взрывы бомб звена Ракова, видно, как оседают стены дворца. Константин подводит перекрестие на уцелевшую часть здания, сбрасывает бомбы и выводит машину из пике почти у земли. Под крыло с бешеной скоростью несутся верхушки оголенных деревьев, печные трубы на месте сожженных домов, движущиеся за танками по заснеженному полю густые цепи советских бойцов в белых маскхалатах.

— Цель накрыта! — музыкой звучит в душе летчика радостный крик Шигаева. Скоро Ропшу возьмут! Вон как наши пошли! Теперь их никто не остановит до Берлина!

На аэродром «петляковы» возвращаются иссеченные осколками и пулями. Были и горестные потери. Но общее радостное настроение охватило всех. Стояла жестокая стужа. Руки примерзали к металлу. Дул сильный пронизывающий ветер, а технический состав на открытом воздухе ремонтировал боевые машины.

Враг не выдержал натиска наших войск, дрогнул, начал отступление. Михаил Иванович Самохин немедленно перенацелил авиаполки на удары по коммуникациям. Звенья пикировщиков Ракова, Усенко, Пасынкова, Косенко, летчиков других авиаэскадрилий полка непрерывно штурмовали немецкие колонны на дорогах, уничтожали железнодорожные эшелоны на станциях Волосово, Елизаветино, Молосковицы, разрушили железнодорожный мост в Кингисеппе.

Под могучим натиском советских войск сверхмощный Северный вал затрещал и рухнул: 19 января войска 2-й ударной и 42-й армий соединились у поселка Русско-Высоцкое: девятисотдневная блокада Ленинграда была ликвидирована. Войска фронта отбросили противника на сто пятьдесят — двести километров и вышли на реку Нарва к границе с Эстонией.

За мужество и героизм, проявленные личным составом при снятии блокады Ленинграда, 73-й пикировочно-бомбардировочный авиаполк военно-воздушных сил Краснознаменного Балтийского флота был преобразован в 12-й гвардейский.

Герой Советского Союза Василий Иванович Раков уходил из авиаполка: он был назначен заместителем командира 9-й штурмовой авиадивизии. Прославленный командир передал эскадрилью в надежные руки своего заместителя Константина Степановича Усенко и, тепло распрощавшись с однополчанами, уехал к месту новой службы.