Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Видимо, печальные размышления о качественном состоянии сегодняшнего прокурорского корпуса посещают не только меня. Не раз столкнувшись с представителями службы «ока государева», журналистка Ольга

Романова пришла к весьма неутешительному выводу: «Я могу перечислить имена полицейских и следователей, которых бесконечно уважаю. Я готова вспомнить пару честных судей. Но, положа руку на сердце, не могу назвать ни одного порядочного прокурора» («Особая буква», 17 января 2012 г.). Более дипломатично высказался один из участников описываемых в книге событий, Владимир Переверзин. Он изложил свою мысль так: «Я уверен, что в Генеральной прокуратуре работают порядочные и честные люди. Но мне просто не повезло, я таких не встретил».

Между тем история знает совершенно иные примеры. Отказавшись выступать обвинителем по широко известному делу Веры Засулич по причине навязываемой властью позиции, вышел в отставку товарищ прокурора Петербургского окружного суда Сергей Андреевский, весьма успешно затем работавший присяжным поверенным. По той же причине был понижен в должности и отправлен из столицы в Пензу другой прокурор, дороживший своей честью, – Владимир Жуковский.

Кстати, во многом заслуга в оправдании Веры Засулич принадлежит выступавшему на суде в ее защиту присяжному поверенному Петру Александрову, ранее занимавшему ответственный пост товарища обер-прокурора кассационного департамента Правительствующего сената. Он покинул государственную службу в 1876 году, после того как стал неугодным, открыто выступив в защиту свободы и независимости прессы, чем вызвал недовольство руководства Министерства юстиции. Любопытно, что уже в наши дни заместитель Генерального прокурора ГФ Александр Звягинцев в статье, посвященной истории российской прокуратуры, касаясь указанного периода, выразил свое явное огорчение, написав: «С прокурорского небосклона скатились две яркие звезды, которые, правда, очень скоро засияли в небе адвокатуры. Это Петр Акимович Александров и Сергей Аркадьевич Андреевский»[37]. При этом, однако, автор статьи скромно умолчал об истинных причинах указанных кадровых потерь надзорного ведомства.

На самом деле и наши дни свидетельствуют, что не все так беспросветно обстоит в прокурорской среде. Сравнительно недавно, в 2007 году, большой резонанс получила история, когда лауреат премии «Выбор» за гражданское мужество в противостоянии преступности, заместитель прокурора города Ухты Григорий Чекалин выступил с показаниями в суде, доказывая фальсификацию материалов рассматривавшегося там уголовного дела и невиновность подсудимых. Наградой за отчаянный поступок стал сначала арест, а затем направление в колонию-поселение по обвинению в даче ложных показаний.

Но применительно к прокурорам, участвовавшим в судах над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым, такой принципиальности не наблюдалось. Напротив, только вступая в дело, они громогласно заявляли, что не будут «ни на йоту» отступать от обвинительного заключения, что уже, на наш взгляд, свидетельствовало о порочности провозглашенного подхода. Необходимо, полагаю, особо остановиться на их личностях, исходя из принципа «страна должна знать, кем гордиться, а кого стыдиться». При этом замечу, что, в отличие от следователей, они длительное время, которое заняли процессы, сражались с защитой и имели достаточно возможностей проявить себя в том или ином качестве, а противостоящей стороне и наблюдателям дать основания охарактеризовать их должным образом.

Итак, начнем с участника обоих судебных разбирательств – как в Мещанском суде в 2004–2005 гг., так и в Хамовническом суде в 2009–2010 гг. Речь пойдет о прокуроре Дмитрии Шохине.

Изначально он получил известность как государственный обвинитель в деле генерального директора крупной нефтехимической компании «Сибур» Якова Голдовского, причем расследование осуществлял следователь Генеральной прокуратуры РФ Салават Каримов. Помимо этого любопытного совпадения, повторившегося на первом процессе против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, обращает на себя внимание упоминание в СМИ того факта, что бизнесмен был в итоге освобожден из-под стражи и покинул Россию, передав «Газпрому» контроль над указанной компанией. Один из очевидцев судебного разбирательства рассказывал, что прокурор Шохин, сначала активно настаивавший на содержании подсудимого в СИЗО, внезапно сменил гнев на милость и, после того как Голдовский счел за благо расстаться с имевшимися у него акциями, заявил, что не возражает против изменения тому меры пресечения. Трудно отделаться от мысли, что обстоятельства приведенного дела сильно напоминают ситуацию с банкиром Колядой, хотя развязка происходила по-разному.

Следующей ступенью было поддержание обвинения в Мещанском суде по делу одного из основных акционеров ЮКОСа, бывшего президента ООО «ЮКОС-Москва» Василия Шахновского. Шохин, занимавший тогда должность с длинным названием – старший прокурор отдела по поддержанию государственного обвинения управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами Генеральной прокуратуры ГФ, – доказывал, что Шахновский совершил уклонение от уплаты личных налогов и при этом подделывал документы. 5 марта 2004 года процесс завершился вынесением обвинительного приговора с освобождением от отбытия наказания.

В процессе разбирательства первого дела против Ходорковского и Лебедева заслуги Шохина были оценены орденом Почета. Указ о награждении 31 декабря 2004 года подписал президент ГФ Владимир Путин. В этом же году Шохин был признан лучшим обвинителем Генеральной прокуратуры.

Понятно, что такие достоинства не могли оставаться невостребованными. И вот как описывает работу Дмитрия Шохина экс-судья Московского городского суда Ольга Кудешкина, столкнувшаяся с ним в ходе ведения одного из разбирательств: «В судебном заседании гособвинитель, представитель Генпрокуратуры Шохин, предпринимал все меры для того, чтобы представленные им доказательства были исследованы в суде только в выгодном для обвинения ракурсе. Когда гособвинитель убедился, что суд исследует доказательства объективно и беспристрастно, он стал срывать процесс: заявлять ходатайства об отложении дела под предлогом его участия в “более важных делах”; в нарушение требований закона отказался выполнять свои обязанности по предоставлению доказательств; по надуманным основаниям стал заявлять отводы мне – председательствующей по делу, народным заседателям, всему составу суда, причем делал это в оскорбительной форме. При этом обстоятельства, на которые он ссылался, явно не соответствовали тому, что происходило в процессе, о чем заявили все участники судебного процесса, в том числе даже и потерпевшие»[38].