Судьба человека. С любовью к жизни - Борис Вячеславович Корчевников
Мне так тяжело вспоминать о детстве. И родителей жалко, что так все сложилось в жизни. Они распределились в город Гурьевск после окончания Таганрогского металлургического училища. Работали там, пока мне не поставили порок сердца и не сказали, что мне нужно в теплые страны, и они поехали к бабушке на Украину, жили там. Свекровь с невесткой не ужились, и родители переехали в Череповец. Нас поселили в мужское общежитие, на кухню. Так как у мамы прописки не было, они не имели право прописать маму с двумя детьми в такой маленькой комнатушке. Как сейчас помню: ржавая раковина, табуреточка под ней, матрасик, у Анюты была отдельная койка. Мама спала на полу, а я спала среди мужчин. Получилось так, что я и в школу там пошла, уроки делала на этой табуретке.
Маргарита Подгорная, сестра Анны Самохиной– Мы очень много переезжали, всегда в связи с разводами, менялось много квартир, но ботиночки повсюду были с нами. Лет в четырнадцать-пятнадцать у меня начался протест, я говорила, что у меня много комплексов, потому что мамы не было рядом, что я недолюбленный ребенок, и мама рассказывала, какое детство было у нее: общежитие, соседи-алкоголики, повешенная соседка, которую они чуть не снимали с петли.
Я обратил внимание, что часть театрального училища с первого по четвертый курс засматриваются на нее, пытаются с ней завести какие-то отношения, и потихоньку я перестал видеть в ней ребенка, я стал видеть в ней взрослого человека. Тогда у меня был комплекс из-за большой разницы в возрасте, и дальше разговоров и дружеских бесед не пошло. Когда ей исполнилось шестнадцать, хотя это тоже не много, так сложилось, что у нас начались взаимоотношения. Ее маме пришлось приехать и дать расписку, что она не возражает против наших отношений, потому что мне уже было 24 года. Когда ей исполнилось восемнадцать, мы расписались.
Александр Самохин, актер, первый муж Анны Самохиной– У меня, видимо, такая судьба, что мне мамы всю свою жизнь не хватает. В детстве мне ее не хватало, так как ее физически не было рядом, потому что она была вынуждена много работать, хотя это было ее любимое дело. И сейчас опять ее не хватает. Было всего лишь несколько лет, когда она была по-настоящему рядом, может быть, три-четыре года, не больше.
Хотелось быть рядом, а до восьми лет по факту я жила без родителей. Они, конечно, приезжали, но это было наездами. Когда у мамы началась карьера, они переехали из Ростова и жили два года в гостинице «Советская». Но эта тема для меня уже закрыта, нет больше детских обид. Говорила маме, что страдаю из-за этого, что нет опоры, не дали крыльев. А она потом переживала, что ей приходилось так много работать и так мало времени уделять семье.
До 1990 года все обеспечение семьи было на маме, у нее с карьерой лучше складывалось, а папа больше занимался семьей и мной, и его это сильно не напрягало, он такой человек, который не будет завидовать жене. Начался тяжелый период, резкая нехватка денег в семье, неустроенность, тревога. Женщине трудно в такой ситуации находиться. И вот эта знаменитая история, когда мама звезда, ее все узнают, а она в стоптанных набойках, потому что не было денег их поставить. Я помню, как наскребала на хлеб деньги и несла их, зажатыми в ручке. На всю жизнь запомнила: мама должна была приехать и привезти следующий транш, но денег уже нет, и мы наскребли с папой на хлеб, радовались, как дети. И я шла, зажав их в ручке, и когда я отдала деньги продавщице, она сказала: «Ой какие горячие денюжки, как ты их несла». Это я на всю жизнь запомнила. Вот такая была нехватка.
Саша был очень спокойный, и ее это где-то раздражало немножко. Она сама это говорила, ей нужно было двигаться и идти вперед.
Маргарита Подгорная, сестра Анны Самохиной– Я как раз была у бабушки летом. Папа позвонил и сказал, что они больше не будут жить вместе. Я ответила: «Да ладно, пап, ты шутишь?», – а он сказал, что не шутит. Но я не чувствовала в семье надлома, у нас не было криков и ссор, папа очень сдержанный интеллигентный человек. Дом всегда был полон артистов, посиделок, и я не замечала этого.
Я осталась с папой. Я всегда на стороне обиженного, за справедливость, это у меня врожденное. Если бы ушел папа – я бы ушла с мамой, но ушла мама, она его бросила и обидела. Я помню, что я первый год приезжала в гости к ней и ее второму мужу Диме, и мама, когда провожала меня обратно, еле сдерживала слезы, я это видела. Я думаю, что это был удар для нее, но тогда я этого не понимала, и мне очень хотелось поддержать папу. Сейчас я сама мать, и, если бы мне моя дочка так сказала, я не представляю, что бы я чувствовала.
Папа вскоре женился на женщине с двумя детьми, и нас стало трое. На тот момент папа таких денег не зарабатывал, и мама меня купила фразой: «Саш, ну ты видишь, что папе тяжело, он не может обеспечить троих детей, подумай сама, ты должна жить с нами». Я подумала и поняла, что ему действительно было тяжело финансово, и вернулась. Ничем другим меня нельзя было купить, но она нашла подход. Папу я очень любила, папа для меня был кумир.
Я не могу сказать, что мы были близки со вторым мужем мамы, скорее, нейтральны. Он непростой человек и очень ревновал маму. Он отгородил ее от друзей, семьи, она должна была быть полностью его. Они были вместе семь лет, и они всегда вместе находились: на отдыхе, на работе, в бизнесе. Они устали друг от друга. Он настолько ее вначале любил, что даже не мог отпустить в соседнюю комнату. А мама настолько выложилась в этих отношениях, настолько любила его, что после уже ничего не
