Анатолий Черняев - Совместный исход. 1979

17 марта 79 г.

Из наиболее значительных событий недели - очередной завал Трапезникова на выборах в Академию наук. Толкучка большинства «соискателей» по этому поводу в течение 3-4-х месяцев была на этот раз особенно циничной и отвратительной. Но основные усилия в несамодеятельном эшелоне были предприняты, чтобы протащить Трапезникова. Давно уже была организована «большая пресса» его сочинению («На крутых поворотах») - классическое воплощение нахальства, невежества, агрессивности и пошлости неосталинизма. Всякие прихлебатели добровольно лизали, серьезные органы печати «не могли отказать» и т.п. Тщательная работа была проведена и самим его офисом - Отделом науки ЦК и вице-президентом Федосеевым в Академии наук, - другими подчиненными им аппаратами его влияния. Было обеспечено 100 % голосование «за» в Отделении исторических наук.

И вот общее собрание Академии наук: 138 голосов «за», 73 - против. Не добирает до нормы (142) четырех голосов.

Старик Капица по этому поводу в коридоре, но во всеуслышание сказал: «Вот дурак, ему два года назад дали член-корра, и сидел бы помалкивал - и того ведь не достоин. А он полез в академики. Скромность надо иметь».

На Западе, наверно, начнут писать, что это, мол, форма оппозиции власти со стороны единственного в СССР демократического учреждения. Уверен, что нет. Это просто выражение отношения к данной «личности», и отчасти, конечно, выражение отношения академических кругов к сталинизму.

Болтают, что «в ходе подготовки» президент Александров вызывался куда-то «наверх» по поводу Трапезникова. Это возможно. Однако не обеспечил, как видите.

Неужели такие уроки не идут впрок? Неужели и впредь этот фельдфебель будет сидеть в Вольтерах для нашей Академии и всей науки вообще? Скорее всего - так и будет. Но «прошли» такие выдающиеся светила, как «хороший парень» Примаков (автор одной журналистской книжки, но директор Института востоковедения), прохвост Искандеров (в член-корры) и некоторые подобные.

18 марта 79 г.

29-го поеду на XXIII съезд КП Бельгии. Читаю их материалы, кое-что повторно, например доклад Ренара об интернационализме (на Пленуме в январе 78 года). И это, и проект политической резолюции на 60 страницах, и другие краткие материалы - всё свидетельствует о большом интеллектуальном потенциале партии, о ее глубоком «теоретическом смысле». Он выше, чем у итальянцев. Думаю, что такое не может пропасть втуне. Скажется когда-нибудь, - также, как сказалось ленинское интеллектуальное превосходство над всеми прочими, когда пришел час.

В «Новом мире» № 3 статья-сравнение Эйнштейна (100-летие) с Достоевским.

24 марта 79 г.

Прочел «Записки императрицы Екатерины II». Натолкнул на это меня Герцен. Еле достал - через межбиблиотечный абонемент в Исторической библиотеке. Говорят, всего два экземпляра осталось в Москве.

Огромное впечатление:

- это литература высокого класса (ведь это еще до Карамзина, не говоря уж о Пушкине);

- это изумительная картина эпохи, особенно, как и кто правил Россией, когда она на всех парах шла в великие державы (Петр III, Елизавета);

- это изумительное бытописание;

- и, конечно, сама она, действительно, великолепный человеческий материал, из гигантов своего века общеевропейского масштаба, хотя «Записки» ее ограничиваются периодом еще даже до смерти Елизаветы.

Ничего порнографического там нет, как можно было понять из отзывов Герцена. Однако, она не скрывает (хотя и очень «деликатно», косвенно) признается в своей буйной сексуальности. и не ставит себе это в грех. Наоборот, считает лицемерами тех, кто думает, чувствует и подчиняется своим влечениям в жизни, а говорит и судит на публике иначе.

Прочел интервью Аскарате (член руководства КП Испании) в мартовском номере «Encounter» (лондонский журнал). Все точки над «і» в антисоветском коммунизме. Боже! Как он нас ненавидит! Бешено брызжет слюной. Вновь подтверждается, что еретик хуже всякого исконного врага. Увы! В меньшей степени, хотя и не у всех - тот же Элленштейн (автор книги «СССР и мы») или некоторые мои англичане - такое же отношение к нам у многих современных западных коммунистов, вернее их лидеров разных уровней.

Зародова прочат на директора Института истории (вместо Нарочницкого, которого завалили на общем собрании Академии наук). Но кого тогда в журнал «Проблемы мира и социализма» (ПМС)? Предложил Пономареву вести дело к закрытию журнала, песенка которого давно спета, он никому не нужен, его никто не читает, многих он раздражает, одних по идеологическим причинам, других - из-за трат, которые идут, причем впустую. Не превратить ли его в комагенство=комиздательство, как не раз предлагал Гэс Холл. Это я высказал Б.Н.'у. Он: «подумаем, обсудим». Надо жать в этом направлении. Загладин, кажется, согласен.

Да, и с Институтом истории. Сам Б.Н. мне сказал, что прочат Сеньку Хромова. Ну это же новый Трапезников!

А Пономарев - прелесть. Когда я сказал ему о Зародове (от имени Федосеева и Тимофеева, которые нас с Загладиным подговаривали на этот счет после совещания по IV тому «Международного рабочего движения»), он мне в ответ: Ну, что вы! Какой Зародов директор?! Какой он ученый? Ему там написали пару книг. вот и всё! Будто товарищ Пономарев пишет свои книги сам! Что это? Старческая аберрация? Или по принципу: что позволено Зевсу. Или: «ребяческий разврат» - наивный цинизм, которые сродни самой натуре, искренней убежденности, что «так надо»?!

Пономарев, по старческому недержанию, по возрастающему почтению к «своему прошлому», иногда выдает удивительные вещи. При обсуждении IV тома, он вдруг рассказал Федосееву, Жукову, нам следующее:

После Второй мировой войны капитализм был в большем потрясении, чем после Первой, и революционные возможности на Западе были также много больше, тем более, что компартии располагали не только оружием, но и своей армией, вышедшей из Сопротивления. Я (т.е. он - Б.Н.) говорил тогда Тольятти и Торезу, вот в этих и соседних кабинетах (повел он рукой вокруг): пойдите к Сталину, договоритесь, пора действовать. Они пошли: сначала Тольятти, потом Торез. И оба потом говорили мне: Сталин против того, чтоб сейчас идти на рожон, он против лозунгов захвата власти, он против риска новой войны - на этот раз с американцами. И они подчинились, поехали к себе и стали вести мирную работу по восстановлению экономики Италии и Франции, оба в качестве вице-премьеров. И шанс был упущен. Вот ведь, добавил Б.Н., имея в виду Сталина, - когда надо было действительно «бояться» войны и проявить бдительность против Гитлера, тогда. (что тогда?). А в этот благоприятный момент испугался американцев, которые не осмелились бы тогда воевать против нас. И намекнул: Сталин поднял перчатку «холодной войны» и повел ее сам, потому что был в ярости от того, что его снова (как и Гитлер в 1941 году) обманули. Он, остановив революцию, действовал как честный партнер, пошел навстречу. А ему ответили антисоветизмом и изгнанием коммунистов из правительств.