Владимир Листенгартен - Рассказы

Некоторое время Айзик Листенгартен жил в доме Иосифа, а в 1857 г. была, наконец, сыграна пышная свадьба, после которой чета Листенгартен стала жить в Грозном в отдельном большом доме, купленном на средства Иосифа. Айзик не хотел заниматься ни финансовой, ни коммерческой деятельностью, он был занят только молитвами и изучением священных книг. Однако свои супружеские обязанности он выполнял весьма исправно, в результате чего у супругов родилось двое сыновей и шестеро дочерей.

Позже некоторые дети Айзика и Ольги переехали в Баку, который в те времена быстро рос и развивался как крупный центр нефтедобычи в мире. От них произошла большая и известнейшая бакинская семья, члены которой поголовно получили высшее образование в области медицины, геологии, инженерного дела. Многие из них занимались наукой: семья дала пять докторов и восемь кандидатов наук. Наибольшей известностью и популярностью пользовались детские врачи Арон Моисеевич и Тамара Ананьевна Листенгартен, лечившие в 1950-80-е годы тысячи бакинских детей, в том числе маленьких Гарри Каспарова (будущего чемпион мира по шахматам), Беллу Давидович (всемирно известную пианистку), детей тогдашнего первого секретаря ЦК компартии Азербайджана Гейдара Алиева (в том числе и нынешнего президента Азербайджана); Абрам Моисеевич Листенгартен, врач кожно-венеролог, проработавший в медицине 65 лет; Владимир Львович (расстрелянный в 1937 г.) и Борис Моисеевич Листенгартены, бывшие главными геологами соответственно двух крупнейших нефтепромысловых управлений Азербайджана — Сталиннефти (на Биби-Эйбате) и Лениннефти (в Сабунчах).

В конце 1980-х — начале 1990-х годов все члены семьи покинули Азербайджан и в настоящее время проживают в Москве, Санкт-Петербурге, а также в США. К сожалению, в последних поколениях семьи рождались преимущественно девочки, в связи с чем количество лиц, носящих эту фамилию, в последние годы значительно сократилось.

Большинство потомков родственников Айзика Листенгартена, оставшихся на Украине, погибли во время Второй Мировой войны, но некоторые из них, кто в предвоенные годы уехал в центральные районы страны, сумел вовремя эвакуироваться или был мобилизован в армию, остались живы и проживают сейчас в Воронеже и других городах России и Украины, некоторые уехали в США и в Израиль. Но, как было сказано в начале этого рассказа, во всем мире не наберется и сотни людей, носящих эту красивую, но крайне редкую фамилию.

Примечание: Этот рассказ написан на основе рукописного исторического исследования Михаила и Владимира Листенгартена «История Восточной ветви семьи Исакович-Листенгартен», С.-Петербург, Россия; Галвестон, штат Техас, США, 2003.

Милочка родила внука!

Когда я родился, моей матери было 36 лет. В те времена (1930-е годы) такой возраст считался слишком поздним для рождения детей. Приятельница моей матери, мадам Лурье, которая жила напротив нас, сказала по этому поводу: «Милочка родила себе внука!» Мои детские годы пришлись на время войны и на первые послевоенные годы. От этих лет у меня осталось только одно воспоминание — я все время был голоден. Когда мне исполнилось 7 лет, я пошел в школу. Хотя время было тяжелое, но, как и многие еврейские родители, мои отец с матерью считали нужным учить меня музыке и иностранному языку. Но мне учиться совсем не хотелось. Я из-под палки ходил к педагогу по музыке, кроме того, заниматься со мной дома приходила репетитор. Это была молодая девушка, которая таким образом немного подрабатывала. Она со мной ужасно мучилась. Под конец она стала говорить: «Бей этим пальцем по этой клавише!» — но я назло бил по другой. В конце концов мои родители не выдержали и от обучения меня музыке отказались.

Иностранным языком был выбран немецкий, который, хотя война уже закончилась и Германия была разгромлена, все еще считался многими самым необходимым для изучения. От этого времени у меня в памяти осталась только картинка на обложке учебника немецкого языка, на которой были изображены две купающиеся девушки и надпись: «Marta und Anna baden» («Марта и Анна купаются»).

Однажды, когда я был в гостях у родственников, меня спросили, как мои дела? Я ответил, что дела мои хороши, но скоро будут еще лучше, и пояснил:

— От музыки я уже избавился, от немецкого языка тоже избавился, теперь остается избавиться от школы и вот тогда можно будет жить спокойно.

Но со школой мои родители были непреклонны, и вскоре я к ней привык и в старших классах уже получал только четверки и пятерки. Ну, а потом я благополучно закончил институт, защитил сперва кандидатскую, а затем и докторскую диссертации. И став взрослым, пожалел, что не получил хотя бы минимального музыкального образования. А вот немецкий язык мне в жизни не понадобился, надо было изучать английский, это бы мне очень пригодилось в Америке. А так, после эмиграции почти год ушел на то, чтобы хоть немного начать понимать и говорить по-английски.

Эльза

Цюрих — один из самых красивых городов самой красивой европейской страны — Швейцарии. В эту страну до революции приезжали молодые евреи, чтобы получить высшее образование, которого из-за процентной нормы они не могли получить в России. Многие из них учились на медицинском факультете Цюрихского университета. Первая Мировая война перекрыла каналы связи с Россией, и студенты сильно нуждались. Один из таких студентов, приехавших из Баку, Лева, закончил учебу в 1918 году и получил диплом врача. Хотя он и стремился как можно быстрее вернуться в Россию, но сразу сделать этого не мог: просто не было денег на дорогу домой. Надо было как-то выходить из положения. По законам Швейцарии иностранцы, не имеющие гражданства этой страны, даже если они получили диплом врача в местном вузе, не имели права практиковать на территории страны. Однако в законе была лазейка: временно заменять швейцарского врача им разрешалось.

Лева начал поиски, и вскоре его усилия увенчались успехом. Местный врач по каким-то своим очень важным делам должен был срочно ехать в Америку. В те времена такое путешествие было нелегким и, самое главное, весьма продолжительным. Предполагалось, что врач будет отсутствовать около трех месяцев. Просто закрыть кабинет было нельзя, в этом случае он терял всех своих постоянных пациентов. Нужна была замена. Неписанные правила, действующие в таких случаях, были общеизвестны, и обе стороны быстро договорились: Лева переезжал жить в дом врача, где ему предоставлялись бесплатные жилье и стол, а заработанные деньги должны были делиться пополам. Одна половина шла жене врача, которая оставалась в Цюрихе, другая — Леве.