Моисей Радовский - Фарадей

Но вместе с тем в записях Фарадея о его вступлении на службу в Королевский институт мы находим следующие строки: «Дэви, — пишет Фарадей, — предупреждал меня не бросать прежнего места; он говорил, что наука — особа черствая, что она в денежном отношении лишь скупо вознаграждает тех, кто посвящает себя служению ей. На мое замечание о возвышенных нравственных переживаниях людей науки он улыбнулся и сказал, что предоставит опыту нескольких лет исправить мои взгляды в этом отношении».

Преемник и ближайший друг Фарадея, Джон Тиндаль, собирая материалы для составления биографии своего учителя, обратился ко всем лицам, что-либо знающим о Фарадее. Английский физик Гассио написал: «Сэр Дэви имел обыкновение посещать господина Пиписа в Пултри, когда шел в Королевский институт, где Пипис был одним из первых администраторов. Последний говорил мне, что сэр Дэви показал ему письмо и сказал: «Что мне делать? Вот письмо одного молодого человека, Михаила Фарадея. Он слушал мои лекции и просит меня дать ему место при Королевском институте». — «Что делать — ответил Пипис, — а пусть моет посуду. Если он на что-нибудь годен — то сейчас же примется за дело, если откажется, значит он никуда не годится»… Дэви на это не согласился. Уж слишком были бы унизительны эти обязанности для молодого человека, достигшего двадцати одного года. А кроме того, он ведь искренно тянется к науке, достаточно ознакомиться с конспектами лекций Дэви, которые Фарадей приложил к письму…»

Дэви знал Фарадея еще и по другому случаю. В конце октября того же, 1812, года, Дэви, экспериментируя в своей лаборатории, поранил себе глаз и некоторое время был лишен возможности писать, и Фарадей, видимо по рекомендации Маскерье, был приглашен выполнять обязанности секретаря.

В начале 1813 года, Фарадей наконец получил место лаборанта в Королевском институте В протоколах Института от 13 марта 1813 г. имеется следующая запись:

«Сэр Гемфри Дэви имеет честь уведомить дирекцию, что он нашел лицо, желающее занять при Институте место, которое занимал в последнее время Вильям Пейн. Имя этого лица — Михаил Фарадей. Он молодой человек двадцати двух лет. Насколько мог заметить или узнать сэр Гемфри Дэви, он вполне годен на это место. У него, повидимому, хорошие навыки, деятельный и живой нрав и разумное поведение. Он согласен поступить на те же условия, на каких служил господин Пейн, когда оставил Институт. — Постановили: Михаилу Фарадею разрешить вступить в должность, прежде исполнявшуюся господином Пейном, на тех же условиях».

Обязанности Фарадея были изложены точно: «обслуживать лекторов и профессоров при подготовке к занятиям, помогать им во время лекций. Когда понадобятся какие-либо инструменты или приборы, — наблюдать за их осторожной переноской из модельной, кладовой и лаборатории в аудиторию; чистить их и, по минованию надобности, снова доставлять на место. Докладывать руководителю о повреждениях и для этой цели вести постоянный журнал. Один день в неделю заниматься чисткой моделей в «Репозиториуме» и не реже одного раза в месяц чистить и обтирать пыль со всех инструментов в стеклянных ящиках».

Фарадей получил квартиру в верхнем этаже Института. Оплата его, в сравнении с заработком квалифицированного переплетчика, была невысокой, но Фарадей имел все основания считать себя счастливым: он, наконец, освободился от Деляроша, который своим обращением отбивал у него любовь к столь приятному ему прежде переплетному делу.

Фарадей и сэр Дэви

Вступив в Королевский институт, Фарадей не ограничивался формальным выполнением своих служебных обязанностей. Он интересовался деятельностью всего Института в целом и принимал участие в работах, даже не имевших прямого к нему отношения. Так, например, в первые дни своего пребывания в Институте он привел в порядок минералогическую коллекцию. Получив возможность осуществить заветную мечту, — работать на пользу науки, — Фарадей с особым рвением втягивался в повседневную жизнь Института.

Участие в общей работе Института он блестяще сочетал с безупречным выполнением своих прямых обязанностей и непрестанными занятиями для пополнения своего образования. Кружок самообразования и самоусовершенствования, организованный еще в период лекций Тейтума, продолжает существовать, и Фарадей становится его главой и вдохновителем.

Развитию Фарадея значительно способствовала обстановка, в которой он оказался. Порученную ему работу он выполнял настолько безукоризненно, что лекторам перед выступлениями почти не приходилось ни о чем заботиться. Для Фарадея же эта работа имела исключительное значение в смысле его самообразования. Лекции, читавшиеся в Королевском институте, посвящались различным отраслям естествознания, и Фарадей не только внимательно слушал их, но и тщательно к ним готовился, вернее подготовлял их. О лекциях профессора Брэнда, ассистентом которого Фарадей состоял, говорили, что «они текут как по маслу». Этим Брэнд был немало обязан своему ассистенту.

Уже через неделю после вступления в Институт Фарадей с восторгом пишет своему другу Абботу, что прослушал в высшей степени интересную лекцию о вращательном движении, к которой даже «палец свой приложил», и тут же в скобках замечает: «не могу сказать — всю руку, потому что сделал я очень мало». Несмотря на это скромное признание Фарадей скоро стал в полном смысле этого слова правой рукой директора химической лаборатории сэра Гемфри Дэви, виднейшего английского ученого того времени.

Сохраняя интерес к самым разнообразным вопросам естествознания, Фарадей сосредоточил главное внимание на проблемах химии. Сообщениями о химических опытах и подробными отчетами о них изобилуют его письма, относящиеся к этому периоду. Он помогает Дэви во всех его начинаниях, а также предпринимает и самостоятельные эксперименты. На фоне этих работ выступает отличительная черта Фарадея — стремление к глубокому исследованию. Как подчеркивают его ближайшие друзья, Фарадей был исключительно острым и всесторонним наблюдателем. Он изучал не только предмет занятий своих руководителей, но и их самих. Тщательно отмечая их привычки и особенности, он старается заимствовать положительные черты их работы и характера, отметая отрицательные. Он, например, говорил, что у Дэви он «особенно хорошо узнал то, чего следует избегать»… Самоусовершенствованию на примере других Фарадей придавал большое значение: «что может быть поучительнее, — писал он, — чем наблюдения за действиями других».

После шести месяцев пребывания Фарадея в Институте произошло событие, имевшее весьма важное значение в его жизни. Дэви, задумав отправиться в научное путешествие по Европе, пригласил Фарадея в качестве ассистента и личного секретаря. До тех пор Фарадею не приходилось бывать дальше окрестностей Лондона, и потому молодой, жаждущий знаний исследователь с радостью согласился на предложение. 13-ое октября 1813 года — день от'езда— Фарадей отметил в записной книжке следующими строками: «Сегодня утром начинается новая эпоха в моей жизни. Никогда, насколько я помню, дальше двенадцати миль от Лондона я не бывал».