Женевьева Табуи - 20 лет дипломатической борьбы

Повсюду песни, танцы, шествия, балы!!!

Выходя поздно вечером из министерства иностранных дел, несколько дипломатов во фраках и цилиндрах медленно спускаются по широкой лестнице.

Прощаясь, они приходят к общему выводу: «Германия сумеет использовать франко-английские разногласия, которые отчетливо проявляются во всех статьях договора. В особенности она постарается использовать противоречия между Версальским договором и Уставом Лиги Наций. Действительно, добавляет Морис Палеолог (тот стремительный посол, о котором Клемансо еще накануне говорил: «Это какое-то животное. Когда я его слушаю, я всегда бываю оглушен, но никогда ничего не понимаю!»), Устав предусматривает пересмотр договора. Версальский договор не допускает никакого пересмотра. Устав Лиги Наций отвергает систему союзов и навязывает систему «коллективных пактов»; Версальский договор укрепляет военные союзы и исключает из коллективных пактов бывшие вражеские державы. Эти прискорбные противоречия могут привести нас, как с той, так и с другой стороны, лишь к самым страшным безумиям!»

У решетки здания на Кэ д’Орсэ швейцар спрашивает: «Итак, господин посол, все-таки это победа?» – «Да, – отвечает Жюль Камбон, – это победа! Весь мир считает, что все кончилось… но я – я задаю себе вопрос: что же начинается?»

Уходя из посольства Англии на улице Фобур Сент-Онорэ, английский экономист Мейнар Кейнс, прощаясь с Ллойд Джорджем, говорит ему: «Если я правильно понимаю, создатели мирного договора добились скорее подписания, чем урегулирования».

На улице Сен-Доминик, в полумраке своего кабинета, Клемансо (вернувшись с вокзала Сен-Лазар, где он провожал президента Вильсона) принимает поздравления своих ближайших сотрудников.

«То, что я сделал для мира, это пустяки, – говорит он Тардье. – То, что я еще сделаю, прежде чем умру, также будет незначительно. Все предстоит сделать моим преемникам, так как этот договор является непрерывным становлением, если только он не будет полным провалом!»

Перед Жоржем Манделем он даст волю своей злобе на Ллойд Джорджа: «Я не прощу ему, что второго июня он еще угрожал мне снять свою подпись под условиями мира, если я не буду в значительно большей мере принимать во внимание немецкие контрпредложения!»

После наступившего молчания Жорж Мандель напоминает ему: «Господин премьер-министр, а ваша завтрашняя речь в парламенте о договоре… Когда вы будете готовить ее? Страна ждет ее!»

Отпустив всех, «Тигр» садится за свой письменный стол. Он пишет: «Господа, отныне Франция и ее союзники выполнили миссию спасения человечества. Настал день, когда сила и право, до сих пор опасным образом разъединенные, должны объединиться, дабы обеспечить мир для народов, занятых своим трудом. Пусть человечество воспрянет, чтобы жить полной жизнью!»

Глава 2. В Лиге Наций

Прекрасная эпоха Протокола. – «Создание мира требует больше мужества, чем война». – Женевский кавардак. – Вечера в «Отель де Берг». – Фермеры Бриан и Лушер. – Лебеди с острова Жан-Жака Руссо. – Суждение Политиса.

А время идет…

17 июня 1924 года в палате депутатов председатель Совета министров Эдуард Эррио, победивший на выборах 11 мая, выступает с министерской декларацией.

Эдуард Эррио обещает отказаться от политики силы и проводить политику сотрудничества с Германией на базе соглашения с Англией.

В Лондоне лейбористы только что пришли к власти.

В Берлине – заседание рейхстага. Канцлер Густав Штреземан заявляет: «Германия должна играть картой примирения с Францией…»

Лондон, 16 августа. Эррио, Болдуин и Макдональд обсуждают «план Дауэса», который должен урегулировать вопрос об уплате репараций. Все трое согласны с основными идеями нового плана всеобщей безопасности.

Приверженцы старой дипломатии, как всегда желчные, заявляют: «Повсюду наша страна безуспешно пытается обеспечить свою безопасность путем заключения специального соглашения с Англией, но политика Пуанкаре подвергла Антанту слишком тяжелому испытанию».

Они добавляют: «Что касается Лиги Наций, то она предлагает как для Англии, так и для Франции некую систему всемирного правительства. Но, кроме этого, нужно еще, чтобы Париж и Лондон имели намерение использовать эту организацию в одинаковых целях. Но вспомните, – заключают они, – что для Пуанкаре Лига Наций – это орган, который должен следить за выполнением договоров, это инструмент французской безопасности, тогда как для Макдональда Лига Наций – это организация примирения и инструмент для мирного пересмотра договоров».

Тем не менее Эдуард Эррио, на основании идей, с которыми согласились Болдуин и Макдональд, выработал «протокол о мирном урегулировании международных конфликтов».

На этих днях он предложит его Ассамблее Лиги Наций. Он полагает, что «это будет историческим событием, которое изменит к лучшему международное положение и обеспечит наконец безопасность Франции».

И в печати, перечисляя вкратце неудачи Франции, следовавшие одна за другой в течение пяти лет на различных конференциях в Вашингтоне, Генуе, Спа, Булони и Каннах, пишут: «Вот наконец первый счастливый поворот в международной политике с момента подписания Версальского договора».

Первое сентября 1924 года. На Женевском вокзале дипломаты и делегаты сорока восьми стран с боем берут автобусы гостиниц и такси.

«Это как в Довиле[1] в разгар сезона», – говорит Ага Хан. «Нет, Ваше высочество, это Женева, ставшая столицей вселенной», – отвечает президент Гельветической[2] республики, пришедший встречать высокопоставленных делегатов.

Владельцы женевских гостиниц становятся господами положения. «Министры, и те вынуждены довольствоваться комнатами для курьеров», – отвечают они даже самым ответственным членам французской делегации.

Испокон веков французская делегация избирала своим местопребыванием гостиницу «Отель де Берг» на набережной Роны.

В холле этой гостиницы сегодня утром столько же высокопоставленных лиц, как и на Венском конгрессе! Приветственные возгласы: «Да здравствует Эррио!» И тотчас же молодой председатель Совета министров Франции, в черном сюртуке, со шляпой в руке, улыбаясь, заявляет первому делегату Бельгии барону Тенису, на котором серый жилет и лакированные ботинки:

«Учитывая провал пактов ограниченной безопасности, я ставлю своей целью создание пакта всеобщей безопасности. Протокол дает возможность даже какому-либо одному государству, подвергшемуся несправедливому нападению, рассчитывать на мобилизацию сил всех других государств, входящих в Лигу Наций».