Борис Тененбаум - Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»?

В общем, все выглядело ясно и логично – даже с придирчивой точки зрения нотариуса – до тех пор, пока не возникал особый случай. Eсли переписка шла между бароном и флорентинским или венецианским купцом, дело полностью теряло свою кристально чистую ясность и начинало зависеть от того, кто кому из двух участников переписки был больше нужен. Очень часто оказывалось, что это не барон был нужен купцу в качестве защитника, а купец был нужен барону – в качестве банкира.

Эта вывернутость наизнанку особенно сильно ощущалась во Флоренции. Даже если отвлечься от очевидного примера Козимо Медичи, в заемщиках которого числились папы и короли, то какие-то вещи в Республике Флоренции были закреплены просто структурно.

Гражданские права могли принадлежать только и исключительно членам гильдий, а «все прочие» были лишены не только права на государственные должности, но даже и права голоса.

«Прочими» при этом считались такие категории, как чернь, иностранцы и дворянство. С чернью – понятно. Иностранцы – они и есть иностранцы. Но вот исключение дворянства и отстранение его от всякого участия в государственных делах Республики действительно было необычным и ломало традицию...

Этот порядок вещей отражался на многих вещах помимо социальной иерархии.

Скажем, в Европе идеалом считалось наличие у благородного человека рыцарских добродетелей: доблести, верности, в той или иной степени – благочестия. В конце концов, система иерархии в какой-то спепени распространялась и на королей, которыe могли в свою очередь считаться вассалами папы римского. Короли, правда, это положение часто оспаривали и утверждали, что они вассалы непосредственно господа бога... Что, в свою очередь, оспаривала церковь, в результате чего и сложился некий компромисс: короли стали «старшими сыновьями Церкви...» и «защитниками веры Божьей». В общем, как бы то ни было, рыцарю было положено быть не только верным и доблестным, но и благочестивым – иметь предков, участвовавших в Крестовых походах, считалось очень почетным, и знатность рода имела огромное значение...

Знать торговых городов северной Италии – не только Флоренции – смотрела на вещи иначе. Для банкиров и купцов «верность» и «доблесть» измерялись не в воинской, а в совершенно другой системе координат, а уж на «благочестие» они смотрели и вовсе приземленным взглядом, так сказать, – по-соседски.

Рим был недалеко, степень веры, как правило, обратно пропорциональна расстоянию до ее источника[3]. Hy, а уж о множестве деталей, свойственных «викариям Христа» как земным людям, флорентийцы и венецианцы тоже знали не понаслышке...

И все больше и больше в Италии стал распространяться другой, нерыцарский идеал подлинно благородного человека. Собственно, идея «культивации» просто напрашивалась. В Италии все делали куда лучше, чем в других частях Европы, даже исконно принадлежавшее дворянству искусство фехтования – и то изучалось во Франции или в Германии по пособиям, разработанным и напечатанным в Италии.

Италия в то время была культурной столицей Европы. А Флоренция была культурной столицей Италии. Могущество Флоренции стояло на ее умении «улучшать шерсть».

Может быть, можно улучшить и человека?

VI

На известной картине Боттичелли «Поклонение Волхвов» в галерее Уффици во Флоренции изображены члены семьи Медичи. В общем, тo, что вам расскажет экскурсовод, зависит от экскурсовода. Он может рассказать вам, например, вот это:

«...Картина была заказана Джуаспарре ди Заноби дель Лама, богатым банкиром, близким к семье Медичи, для фамильного алтаря в церкви Санта-Марии-новелла во Флоренции. Эта священная сцена сегодня очень интересна еще и потому, что многие фигуры изображают членов семейства Meдичи...».

Экскурсовод, может быть, расскажет вам о Козимо Медичи и людях из его окружения, изображенных с ним вместе:

«...Существует много противоречий при определении их на картине. Пришли к соглашению, что старый король (Каспар, согласно истории), стоящий на коленях перед Марией, имеет лицо Козимо Старшего; рядом, в роли Балтазара (в красном плаще, в центре), изображен его сын Пьеро, прозванный Подагриком; cтарший сын Пьеро – Лоренцо, прозванный Великолепным, – это молодой человек в черном с красным воротником (справа, в профиль); человек слева, в красном, с цепью на груди, его младший брат Джулиано; пожилой, седой человек справа, смотрящий на нас – дель Лама...»

Видите, как интересно? Козимо, оказывается, старший из иноземных волхвов-королей, пришедших поклониться младенцу-Иисусу. С ним – его старший сын, Пьеро – или Пьетро, что одно и то же – «прозванный Подагриком», и сыновья Подагрика, Лоренцо и Джулиано, внуки Козимо. И даже заказчик картины, мало кому ведомый ныне мессер – уважительное обращение, эквивалент теперешнего слова «господин», – носивший звучную фамилию дель Лама, и тот нам виден и сейчас, через столько веков.

Hо, конечно же, нет ни одного экскурсовода, который не указал бы на правый нижний угол композиции, где Боттичелли изобразил себя. Он обернулся и увереннно смотрит на нас из картины. Он, по-видимому, знает – художников помнят лучше, чем их клиентов. И это правда.

Даже Козимо Медичи, поистине великий человек, бессмертие приобрел не великими сделками и не грандиозными барышами, а тем, что заказывал картины и фрески людям вроде Сандро Боттичелли, и лицо Козимо сейчас помнят только потому, что он – возможно, всего лишь возможно – послужил Боттичелли моделью для волхва Каспара.

Портрета Бернардо Макиавелли не сохранилось. Но тем не менее его помнят и сейчас. Конечно, он был небогат и делами занимался спустя рукава, и полученное им юридическое образование не употребил должным образом. Oн написал о себе однажды – и нe где нибудь, а в налоговом документе – «оплачиваемого занятия не имею». Чистая правда – нотариус по образованию, Бернардо Макиавелли оплачиваемых занятий не имел, и клиенты его своим вниманием не жаловали. Ясное дело, что у нотариуса Макиавелли не было ни особых дарований, ни особых амбиций.

И все его права на бессмертие состоят в том, что в 1469 году у него родился сын, Никколо Макиавелли.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Имена вроде «Козимо ди Джованни ди Медичи» формировались по принципу соединения личного имени, в данном случае «Козимо», с именем отца, в данном случае «Джованни», с прибавлением имени рода, «Медичи». В очень вольном переводе на русский такое имя звучало бы как «Кузьма Иванович Дохтуров».

2. М.А. Гуковский, «ИТАЛЬЯНСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ»: «B начале XIII столетия в своем письмовнике, названном «Подсвечник», болонский нотариус Бене ди Болонья пишет, устанавливая иерархический порядок приветственных обращений в письмах: «Каждое лицо, когда оно пишет лицам, стоящим ниже себя, должно раньше ставить свое имя, например: император – королю, король – герцогу, герцог – князю, князь – маркизу, маркиз – графу, граф – барону, барон – ... – рыцарю, рыцарь – купцу и любому человеку из народа или плебею... Но иногда случается, что даже бароны ставят раньше имена купцов, ибо сами они гуляют босыми и ходят пешком, купцы же разъезжают на колесницах и на конях, ибо святейшая в наши времена вещь – величие богатства».