Геннадий Моисеенко - Эпоха победителей. Воспоминания пламенных лет!

– Вот посмотрите, – выворачивая карманы, он жалобно обращается к публике. Но начальника эшелона не проведешь, он резко рвет повязку на ноге инвалида и выбивает ногой костыли. Оказывается – инвалид липовый. Порядок восстановлен, и поезд выпускают до следующей – Узловой станции. На Узловой нас уже ждут эшелоны с раненными красноармейцами. Эти эшелоны, состоящие из открытых платформ, ушли от артобстрела, от самой кромки боя. Нам объявляют:

– Скоро придем на Узловую и у нас есть приказ «Верховного»: «Все пассажирские поезда, в зоне боевых действий, отправить под создание фронтовых госпиталей».

– На Узловой вам дадут новый состав из теплушек и двухосных товарняков.

Не успел поезд остановиться, как санитары начали заносить раненных бойцов. Раненные красноармейцы гладили детей и извинялись. Женщины всхлипывали, давали им фрукты, и причитали:

– Да что вы, родные! Мы все вам отдадим! Только бы вам устоять! Только бы побить проклятого!

Наш сосед по вагону, юркий, общительный, добродушный старик, отвоевавший своё, ещё в гражданку, уже осмотрел новый эшелон и прибежал за нами:

– Я получил такой телятник! Переоборудуем, закачаетесь, благодать, лучшего не придумаешь! Быстрей грузите вещи, а я побежал за печкой.

Вагон преображался на глазах. Женщины его вымыли до блеска, мужчины соорудили нары. В центре установили маленькую чугунную печку, которую почему-то называли «буржуйкой».

– Ну, теперь, родные благодать, тепло, сухо, воздух – есть, чем дышать.

Эта картина запомнилась на всю жизнь. И уже гораздо позже, в период перестройки и реформ, когда речь заходила о депортированных во время войны малых народах, разжигались национальные страсти – почему-то всегда говорили как о великом безобразии, об этих теплушках. Но так переезжали десятки миллионов людей, а тем депортированным, которых увозили от войны и фронта, хотя многие из их родственников выступили на стороне врага, ещё и пассажирские подай. Наши отцы сражались, и мы уезжали под бомбежками в теплушках, а им, видите ли, роскошь подай.

Выпустили джинна из бутылки, а теперь кровью харкают. Благо бы они. Народ страдает. Но это было потом, через много лет. А пока мы радовались теплу и возможности уснуть у печки, под монотонный стук колес.

Поезд набирает скорость и уже, кажется, ничто не мешает ему достучать до нашей конечной цели. Под окнами вагонов пошли роскошные ставропольские сады, полные прелести осеннего увядания, ещё не тронутого войной, а на полустанках появились такие дешевые ароматные яблоки, которые можно обменять на любую вещь.

Наконец, конечная точка нашего маршрута – большой и теплый город Ставрополь. Ставрополь запомнился привокзальной площадью, забитой людьми, и большим громкоговорителем, похожим на огромную, извилистую квадратную трубу, торчащую на верхушке столба посредине площади. Вечная толпа у громкоговорителя, ждущая новостей с фронта. Громкоговоритель, хрипя и откашливаясь, сообщает печальные вести: «Войска оставили! Оставили! Оставили!». Фронт приближается к Кавказу.

Люди плачут. Стою, всхлипываю, в общем страхе, с предчувствием скорого конца. Кто-то опускает мне ладонь на голову и говорит: «Не плачь, сынок. Сталин с нами, мы победим!» – Кажется, что что-то большое и сильное закрывает весь горизонт и спасает от такой близкой беды.

В Ставрополе, где наша жизнь, казалось бы, начала становиться спокойней, невзирая на войну, такой уж был, успокаивающий ритм жизни этого города. Нас начали одолевать новые волнения, даже после недолгих хлопот, когда местные власти наладили питание семей военнослужащих. И всегда, в эвакопунктах, можно было получить гороховый суп или пшенную кашу. Но опять появились печальные фронтовые новости. И наше пребывание оказалось не долгим, немцы подходили к Кавказу.

Опять дальше в путь, через горные просторы и сияющие вершины, к полоске моря, блеснувшей синевой на горизонте, в манящий своим восточным своеобразием и нефтяной славой, город – Баку.

Ночевки на вокзалах, где все спят покатом на полу. В школах, прислонив голову к партам. И, наконец, долгожданное море. А вместе с ним и длинная металлическая баржа, с небольшим буксиром. Плывем в Красноводск через весь Каспий. А дальше путь в Среднюю Азию.

Несколько налетов авиации, черные кресты мессеров, пытающихся расстрелять юркий буксир. На барже красный крест, жирно нанесенный матросами через всю ржавую, давно не крашеную палубу, но нас всё равно бомбят и обстреливают, а в дополнение, баржу треплет шторм. Поголовная морская болезнь и страх перед налетами, изматывал людей до обморочного состояния.

Наконец все мытарства закончены, длинная и душная дорога по просторам Средней Азии завершена. Мы в Самарканде, с его плоскими крышами и глинобитными заборами. Сладкие фрукты в хозяйском саду и сладкое ощущение того, что можно поесть тутовника, растущего у арыков на улицах.

Самарканд запомнился жарким солнцем, экзотикой древнего азиатского города, шумными базарами и приездом отца в командировку по фронтовым делам. В 1942 году он навестил семью перед отъездом в Сталинград. Сталинград готовился к обороне, принимая первые удары. Отец пробыл несколько дней и ушел по пыльной Заводской улице, вдоль глинобитных заборов и арыков, сопровождаемый возницей верхом на маленьком ослике с квадратной, небольшой двухосной телегой, увозившей его вещи в Сталинград. Я долго бежал за отцом, хватал его за пыльные сапоги и орал: «Папа, не уезжай, тебя убьют». – Люди стояли, молчали и плакали.

Наконец, меня догнала и забрала мать, а отец ушел дальше по пыльной дороге. Запомнились самаркандские базары, с их восточной экзотикой. На этих базарах, помогая хозяйке торговать, можно заработать немного фруктов и отнести сестре и матери. И память об Отце, его портупее, кобуре с пистолетом и высоких хромовых офицерских сапогах, когда можно гордо сказать базарной малолетней шпане, скорой на расправу.

– У меня отец на фронте, в Сталинграде, вот он вам задаст! – и шпана вздрагивала, морщилась и отходила.

Внезапно нахлынувшая радостная весть:

– В Сталинграде Победа, – взбудоражила всю улицу. Все бегали, со двора во двор и спрашивали: «Вы слышали? В Сталинграде Победа!»

И далее, сообщение за сообщением: «Наши войска взяли! Взяли! Взяли!» Мы сразу привыкаем к победным реляциям. Ожидание возвращения в родные пенаты становится не таким тоскливым. А вот уже и победа под Курском! Фронт быстро идет на Запад! Он скоро уже под Запорожьем, начинаем собирать вещи, готовим провизию для долгого путешествия в теплушках, за движущимся фронтом. Все говорят:

– Если запастись мясом, залитым жиром, то можно выдержать длительное путешествие. Но какое там мясо, при нашей всеобщей бедности. Уже давно все обносились, все вещи ушли на провизию, мясо на рынках баснословной цены.