Гражданин Бонапарт - Николай Алексеевич Троицкий
Характер наполеоновских войн в Европе — один из самых дискуссионных вопросов, не имеющий однозначного решения. В «Наполеоне Великом» Н.А. Троицкий повторяет те положения, что отстаивал на протяжении долгих лет. По его мнению, преобразования Бонапарта, в первую очередь отмена крепостного права и Гражданский кодекс, вели к прогрессивным изменениям в европейских странах. Именно это заставило монархические режимы Европы объединиться в борьбе с «корсиканским чудовищем». Историк подчёркивает, что из двенадцати войн, которые вёл Наполеон с «феодальными коалициями», только в двух случаях (в кампаниях против Испании и России) он был их «зачинщиком», во всех остальных именно монархи феодальной Европы (при поддержке Англии) стремились уничтожить свободную Францию.
При этом Троицкий признает, что передовые идеи невозможно навязать «отсталым народам» силой. Эти утверждения вызывают ряд вполне логичных вопросов. А пытался ли Наполеон распространять «передовые идеи» мирным путём? Почему он так и не отменил крепостное право в России? Почему, вопреки обещаниям, так и не даровал политическую независимость Польше? И главное. Согласимся, что уничтожение крепостничества и сословного строя, принятие Гражданского кодекса — всё это, безусловно, громадный шаг вперёд. Но ведь от этого для испанцев, немцев, русских и других «отсталых» народов Европы французы не переставали быть оккупантами. Можно ли приписать стремление к национальной свободе исключительно невежеству масс и корыстным интересам верхов? Определённое лукавство просматривается и в оценке жертв, к которым привели двадцать лет непрерывных военных кампаний Наполеона. Николай Алексеевич указывает, что по размаху и человеческим жертвам наполеоновские войны — «детская игра» по сравнению с Первой и особенно со Второй мировой войной. Такой подход нарушает принцип историзма, определяющего, что каждое историческое событие следует сравнивать с предшествующим ему, а не последующими. Двадцатый век по масштабам насилия и жертв не имеет аналогов в мировой истории. Правомерны ли такие сравнения? Думается, что вряд ли.
С выводами и мнением саратовского историка можно спорить, но вместе с тем многое из того, что происходит в последние годы в общественно-политической и научной жизни страны, заставляет внимательнее прислушаться к автору «Наполеона Великого».
В начале 2000-х годов Троицкий, анализируя новейшую историографию «наполеоновских войн», пришёл к неутешительному выводу: удушливая атмосфера псевдопатриотизма вновь воцарилась в исторической науке России. По его мнению, в изучении противостояния России и Франции начала XIX столетия имеет место парадоксальный временной кульбит. Историки постсоветской России, отказавшись от марксизма, вернулись к «дворянско-монархической концепции» второй половины XIX века с её самодержавным пафосом, воспеванием Александра Благословенного и безудержным поношением Наполеона. Анализируя исследования последних лет о войне 1812 года, о Бонапарте и его кампаниях в Европе, о Заграничном походе русской армии, Троицкий находил, что его понимание личности и великой роли Наполеона в мировой истории, как и его критика «освободительной миссии» русской армии в Европе, противоречат «патриотическому» вектору в современной российской историографии.
Ныне у читателя появляется прекрасная возможность самому оценить позицию профессора Троицкого по дискуссионным вопросам наполеоновской эпохи. Можно не сомневаться, что двухтомник Н.А. Троицкого привлечёт внимание историков и неизбежно породит дискуссии. Подлинная научная полемика там, где бьётся талантливая и живая исследовательская мысль. А в этом отношении равных Николаю Алексеевичу Троицкому было и есть совсем немного.
Введение
Какой роман — моя жизнь!
Наполеон
В десять лет он подвинул нас целым веком вперёд.
М.Ю. Лермонтов
При жизни он выпустил мир из рук, но после смерти вновь завладел им.
Ф.Р. Шатобриан
Верно говорят, что Наполеон — самое известное имя в истории человечества. Столько всего не написано ни о ком другом, кроме Иисуса Христа. Но о Христе пишут уже две тысячи лет, о Наполеоне — две сотни. Пишут и пишут. Великий Фредерик Стендаль ещё в 1818 г. предсказал: «Через 50 лет историю Наполеона придётся заново писать каждый год»[24]. Сегодня невольно думается, что чуть ли не каждый зрелый историк призван написать своего «Наполеона». Почему? В чём секрет магнетизма наполеоновской темы? А в том, как подметил английский наполеоновед Дэвид Чандлер, «Наполеон и до наших дней остаётся загадкой, дразнящей и ускользающей, и в то же время он является наиболее благодарной темой для изучения»[25].
Ни об одном из людей, пожалуй, никогда не было такого разброса мнений — от фанатичного возвеличения, граничащего с обожествлением, до исступленного развенчания, — как о Наполеоне. Величайшие умы расходились в оценках его личности, хотя надо признать, что в подавляющем большинстве они признавали его если не первым, то одним из первых военных и государственных гениев всех времён и народов. Именно в нём они усматривали самый яркий пример «гениального человека» (А.И. Герцен и Н.Г. Чернышевский, В. Гюго и А. Мицкевич)[26], называя его в своём увлечении «небывалым гением» (Г.В. Гегель), «лучшим отпрыском Земли» (Д.Г. Байрон), «квинтэссенцией человечества» (И.В. Гёте), «божеством с головы до пят» (Г. Гейне)[27] и т.д. Для Дениса Давыдова Наполеон — «величайший полководец всех времён»; для академика (механика и математика) А.Н. Крылова — «один из величайших гениев, когда-либо бывших»; для Марины Цветаевой — «бог всей мировой лирики»[28]; Шарль де Голль назвал его «сверхчеловеческим гением»[29].
По высочайшей шкале оценивали Наполеона как историческую личность самые разные авторитеты: генералиссимус А.В. Суворов, А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов, И.С. Тургенев и Н.А. Добролюбов, Ф.И. Шаляпин и В.Я. Брюсов, О. Бальзак и Д. Гарибальди, Л. Бетховен и Н. Паганини, Б. Шоу и Марк Твен[30]. Два светила науки и политики из стран, бывших главными врагами Наполеона, англичанин лорд А.П. Розбери и россиянин академик Е.В. Тарле пришли к одинаковому заключению: «Наполеон до бесконечности раздвинул то, что до него считалось крайними пределами человеческого ума и человеческой энергии»[31].
С другой стороны, есть (правда, в неизмеримо меньшем числе) и
