Заложница страны Свободы. 888 дней в американской тюрьме - Мира Тэрада
– Я-а?? За что??
Вот что такое арест: это ослепляющая вспышка и удар, от которых настоящее разом сдвигается в прошедшее, а невозможное становится полноправным настоящим. И все. И ничего больше вы не способны усвоить ни в первый час, ни в первые даже сутки. Еще померцает вам в вашем отчаянии цирковая игрушечная луна: «Это ошибка! Разберутся!»
А. Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ»1
Вантаа
Декабрь 2018 года
Первая неделя прошла… наверное, странно. Не знаю, как еще описать. Когда тебе никто не объясняет, что и почему происходит, невольно теряешь ориентацию в пространстве. Тем более в таком. Меня поместили в travel cell – «комнату путешественников», или «путешествия». Есть в этом какая-то злая ирония. Через три дня мне разрешили позвонить маме. Я старалась держать голос ровным, чтобы она еще больше не расстраивалась. Взять себя в руки. «Да, мама, все хорошо. Нет, я пока не знаю, за что. Да, я здорова, как ты? Не беспокойся за меня, пожалуйста. Это недоразумение скоро разрешится. Да, я уверена. Люблю тебя». Мне сложно, крайне сложно описать всю гамму эмоций, которую я чувствовала тогда. Слишком много всего. Туман в голове. Поэтому мне легче описать свои непонятные эмоции через своих соседок.
Когда я зашла в камеру, я увидела две двухъярусные кровати, на одной из которых лежала коротко стриженная шатенка с «ленивым» глазом и при этом с очень мягкими и женственными чертами лица, но плохими зубами. Она была не очень общительна. Но потихоньку мне удалось ее «разговорить». В кавычках, потому что наши беседы были весьма специфическими. Русского она не знала. Мы общались жестами. Худо-бедно справлялись.
Как выяснилось через несколько дней, она принимала какой-то седативный наркотик. В тюрьму она загремела за неуплату счетов. И это Финляндия – страна, входящая в столь желанный для многих россиян Евросоюз. Что за дикость? Как помогает государству пребывание должников в тюрьмах? Эдакий круговорот денежных средств в природе финского бюджета. Заключенных нужно кормить, одевать, обслуживать. И государство выделяет немалые средства на это! Однако в каком количестве они доходят до заключенных? Да если бы у нас сажали за долги, 90 % страны сидели бы. Во всем этом мне еще только предстояло разобраться.
Елене 34 года. У нее какое-то интересное двойное имя, но запомнилась мне только вторая часть – Елена. Так я ее и называла. Оказалось, что она знает одну резкую фразу по-английски: «Я ненавижу это место». Она повторяла ее несколько раз в день. Продолжили общаться жестами, звуками, «наскальными» рисунками и всеми сподручными способами. Она мне показывала первые приемы выживания. Я не уверена, что они мне понадобятся, – ведь скоро выяснится, что все это жуткая ошибка. И я уже буду рядом с родными. Но я вежливо слушала и кивала в ответ. А в последний день нашего совместного нахождения она сообщила, что, возможно, беременна.
Второе знакомство было практически мимолетным. Имени ее я не запомнила. Привезли трех заключенных в разное время. Два отсеялись в неизвестном направлении на следующий день, а этот персонаж задержался на пару дней. Почему персонаж? Короткая стрижка, походка, жестикуляция и даже кепи. Да-да, такая типичная гоп-стоп кепи. Она походила на иллюстрацию мальчиша-плохиша из соседнего двора, который «сидит на кортах и семки грызет». В общем, пока у нее была публика, именно мальчишом-плохишом она и была. Но когда публику удалили на следующий день, она тут же превратилась во вполне приятную девушку и даже заговорила по-английски. Хотя поначалу делала вид, что говорит только на финском. Общение один на один творит чудеса! Возможно, такое вызывающе агрессивное поведение было некой защитной реакцией. Возможно, это было простое позерство. Именно от нее я узнала, что спать на верхней лежанке двухъярусной кровати не круто. Поэтому в первую ночь она расположилась на полу на матрасе у моих ног. Видимо, такой подход (а точнее, «подлег») считался более «козырным». Наши с ней представления о «крутости» явно различались…
Первая встреча с назначенным мне адвокатом Йоханной Карвинен. Она сразу заявила, что меня экстрадируют, потому что других прецедентов еще не было. Волшебно. Такой настрой едва ли может вдохновить.
Завтра я отправлюсь на суд, где наконец-то выяснится хоть что-то. Я уже устала сидеть в неведении. Я с хмурой улыбкой вспоминаю тех соотечественников, которые не устают с пеной у рта кричать о «богатой, разумной и цивилизованной Европе». Но у каждой фигуры есть разные стороны и грани. Увы, сокрытие от меня информации о деле я не считаю признаком цивилизованного обращения.
2
Прошел первый суд в Хельсинки. Там решался вопрос о возможном освобождении до принятия решения о моей экстрадиции. Мой адвокат не впечатлила ни меня, ни суд. Впрочем, это только первое слушание; может, она долго раскачивается, а потом выдаст монолог в стиле голливудских фильмов? Верится с трудом. Но нельзя опускать руки. Для продления пребывания на территории Финляндии, причем под домашним арестом, а не в камере, мне необходимо иметь хотя бы работу в этой стране. Хорошо, буду работать над этим.
Мне до сих пор не выдали никаких документов по делу. Это меня дико напрягает. Я смогла узнать, что в соответствии с Соглашением об экстрадиции между Финляндией и США Финляндия предоставляет 45 дней на то, чтобы США предоставили документы по делу, на основании которого сделан запрос об экстрадиции. И я не могу понять: то ли Америка собирается оттягивать выдачу документов до последнего, то ли Финляндия умышленно мне их не передает. Я не понимаю мотивов.
Но я стараюсь не отчаиваться и находить хоть что-то хорошее. К примеру, кормят неплохо, хотя все граждане Финляндии жалуются. Я поняла систему. Первые два дня меня кормили лишь дважды – и я опасалась, что у них так всегда заведено. Но оказалось, что по будням тут трехразовое питание. А в выходные, видимо, можно и попоститься – обойтись двумя приемами пищи. Завтрак – в 7.30, обед – в 12.00, ужин – в 15.00. После 15.00 удастся поесть, если только что-то имеется в своих закромах. Или откладывать что-то от предыдущих приемов пищи. Или же пить воду,
