Людмила Соколова - Невидимые миру слезы. Драматические судьбы русских актрис.

Ее Аллочка из «Доживем до понедельника» запомнилась, как и вся «солидная массовка» любимого не только молодежью фильма.

Эпизоды Гребешковой были, можно сказать, основным заработком в семье, помогли за кооператив в доме «киношников» на улице Черняховского расплатиться. Как-то Нина с мужем, шутки ради, по партбилету Гайдая подсчитают, сколько он заработал за все время, и Леонид Иович опешит: «Нинок, а на что же мы жили?» За свой последний фильм «На Дерибасовской хорошая погода…», к примеру, Гайдай получил меньше, чем его супруга за эпизод в незавершенном фильме Леонида Филатова «Любовные похождения Толика Парамонова». Хотя известный и любимый народом кинорежиссер был одним из самых кассовых в стране и постоянно находился в работе: то снимал, то очередной сценарий писал… Не отдыхал никогда, оставляя все на потом.

— Он домой приходил и молчал. Я думаю, что он так расслаблялся. Ему было здесь хорошо. Во-первых, никто его здесь не трогал. Никто не заставлял ничего делать. Это было просто невозможно. Вот пример: когда было трудно с продуктами, я увидела, что возле дома с машины лук продают. Прошу: «Леня, возьми свою „инвалидную“ книжку и купи хоть килограмм лука». Муж берет авоську и уходит. Его нет часа четыре. Я спрашиваю по возвращению: «Ты что, в очереди стоял?» «Нет, — отвечает, — я очередь занял и подошел к продавцу. И когда инвалиды подходили, я показывал свою книжку и говорил, что тоже инвалид, но ведь стою же в очереди». Я говорю: «Тебе надо было в другую сторону показывать свою книжку!» — «Ну, понимаешь, Нинок, стоят старушки замерзшие, а подходят мужики здоровенные — все инвалиды». У него было обостренное чувство совестливости и справедливости… Он характеры для своих героев в таких ситуациях подмечал. Помните, Моргунов сыграл такого инвалида в «Операции „Ы“»: «Кто инвалид?» — «Я!» Леня ненавидел… нахрапистость! Спрашиваю, что ж купил всего килограмм лука? — «Ну, ты же сказала столько».

Это были времена «продуктовых наборов», Леня называл их «пайками». Как-то на студии давали пайки, и я знаю, что там должна была быть курица. Приходит Леня домой, спрашиваю: «А где же курица?» А он: «Нинок, ну как же я мог? Никому больше не положено, вот я и разделил паек в группе: все тянули жребий. Но я поставил условие, что икру беру себе!» И с гордостью протягивает мне баночку икры.

Вы понимаете, какой это был человек? Это же такое счастье прожить с этим «идиотом»! Не любить его было нельзя.

По возрасту Гайдай был старше жены, но по жизни оказался сущим ребенком. Поначалу она периодически взрывалась, пыталась его «воспитывать», частенько сетуя, что надеяться ей не на кого. А он обескураживающе отвечал: «Нинок, ну что делать?»

— Я его считала просто глупым человеком. В бытовом смысле. Что ему ни поручи — он делал не как все, не вникал. А просто ему это было не интересно. А я всегда была настоящей домашней хозяйкой, все умею: прибить, ремонт сделать… Я люблю, чтобы все, что меня окружает, было идеально. Буду тереть, полировать…

Вот мы машину купили. Я не только на ней ездила, но и за ней ухаживала. Думала, что Леня это все даже не замечает, а он как-то сказал знакомой женщине: «Как вы можете ездить на такой машине? Вы посмотрите, в каком идеальном состоянии машина у Нины! У нее нет ни одной капли ржавчины. Вы пойдите, она вам расскажет, как это надо делать!»

Или вот: построила я дачу. Поставила печку. Своими руками все полировала, шкурила. А он подходил, гладил кладку и говорил: «Ты подумай, ведь это же ты все сама?!» Гордился.

Его невозможно было уговорить пойти в магазин купить новый костюм или обувь. «Нинок, сходи сама!» Я иду, выбираю, на себя мерю, смотрю, чтобы рукава были на «столько» длиннее… Покупаю и договариваюсь обменять, если не подойдет. Он надевает и радуется: «Слушай! Идеально!» Ботинки покупала, проверяла, чтобы подошва хорошо гнулась, чтобы были легкие — ведь нога-то раненая. Он обует: «Вот здорово!» И все. Меня это раньше злило: ну, что бы самому не поехать, померить? Куплю новый костюм, и он будет висеть в шкафу, а Леня опять ходит в старом. Я ругаюсь, а он говорит: «Нинок, он счастливый. И потом, я там ложусь на пол…» Приходит какой-нибудь торжественный момент или день рождения, и он надевает новый костюм, рубашку — а обычно ходил в свитерах — и говорит: «Ну, что, похож я на колхозника?» Потом приходит счастливый и рассказывает: «Все мне говорили, какой я сегодня красивый! А если бы я каждый день так ходил, то никто бы этого не заметил».

Леня совершенно был неприспособлен в бытовом плане. Вот, вызывает его как-то Пырьев и спрашивает: «Что тебе: дать звание или категорию повысить?» Мой «практичный» муж отвечает: «Конечно, категорию». Потому что это означало прибавление в деньгах. Приходит домой и с гордостью мне об этом сообщает. А я говорю: «Если бы тебе дали звание, то тут же повысили бы категорию!» — «Да? Это я промахнулся».

Но званиям и всяким «цацкам» Гайдай никогда не придавал значения. Вот и свою жену регулярно вычеркивал из представления к званию, объясняя, что ему, как председателю тарификационной комиссии, как-то неудобно ее выдвигать. И ее приучил так же смотреть на эти вещи. Поэтому звание Заслуженной артистки России Нина Павловна получила только в конце 2001 года.

Когда им доводилось вместе участвовать в творческих встречах или еще каких-то мероприятиях, Леонид Иович просил, чтобы их объявляли просто: «Режиссер Леонид Гайдай и актриса Нина Гребешкова». У него всегда было обостренное чувство такта по отношению к окружающим. И болезненная скромность.

— Он никогда никого не обсуждал. Когда критиковали Леню и его фильмы, я закипала. Могла в запале сказать, что просто бы расстреляла этого человека. А у него в этот момент глаза становились больше очков, и он говорил: «Нинок, ну он такой! Не приглашай его в гости, не пей с ним чай. Но не убивать же его?»

Тем не менее, Нина Павловна подчас смело шла в рукопашную, чтобы защитить мужа. Как-то возвращались они затемно. А перед их домом был большой пустырь и котлованы под будущие стройки. И тут перед ними появляется парочка то ли грабителей, то ли хулиганов. Гребешкова с ужасом понимает, чем это может обернуться: будут грабить — Гайдай не стерпит. И уже в голове картинки: то муж раненый лежит, то его имя в связи с дракой в газетах ославлено… И с криком бросается на обидчиков, хлеща их сумочкой. Естественно, все ее содержимое рассыпается в пыли. С досады от потери любимой помады маленькая женщина еще яростнее наскакивает на верзил. Тут и милиция подоспела. Но на месте разбираться не стала, а всех забрала в отделение. Там все и выяснилось. Вот уж от души посмеялись милиционеры над незадачливыми грабителями! Супруги потом тоже хохотали, переживая это событие, ползая по земле в темноте в поисках ключей и нужных дамских штучек, разлетевшихся в разные стороны.