Джим Уайт - Джеймс Хэрриот. Биография
Альф Уайт регулярно писал родителям пространные письма вплоть до 1980-х годов. Его мать сохранила их все, и многие из них оказались захватывающим повествованием.
Некоторые, написанные во времена душевной и финансовой борьбы, раскрывают чувства отца в трудный и напряженный период его жизни. Эти пыльные, сложенные в беспорядке письма из старой каморки в Глазго позволили мне узнать ту часть жизни отца, которая прежде была скрыта от меня. Многие люди помогали собирать информацию для этой книги, но самый бесценный вклад сделала старая женщина, бережно хранившая любую мелочь, связанную с сыном, который так много значил для нее.
У каждого человека в тот или иной период жизни бывают откровения, я же набрал их целый букет с тех пор, как решил написать биографию отца. Прежде всего я осознал, что по-настоящему оценил работу отца только после его смерти. В свою защиту могу сказать, что в этом нет ничего удивительного, так как отец не любил обсуждать свои успехи на литературном поприще. Помню, в середине 1970-х, когда его книги прочно обосновались на первом месте в списках бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», он иногда говорил мне: «Меня уже пятнадцатую неделю называют лучшим бестселлером в Америке, — удивительно, правда?» — «Здорово, пап!» — отвечал я, и на этом разговор заканчивался. Этого ему было достаточно. Его гораздо больше интересовали другие темы.
Местные жители, в том числе и фермеры, очень мало говорили о славе своего «ветеринарщика», но это не означает, что они о ней не знали. Отцу нравилось такое отношение, однажды он даже сказал мне, что был бы очень удивлен, если бы хоть горстка его друзей-фермеров прочитала его книги. Возможно, он ошибался.
Однажды он прооперировал корову и зашивал рану в брюшной полости, что представляет собой длительную, кропотливую работу. Такие операции над коровьим народом часто оказываются чрезвычайно интересными, особенно кесарево сечение, когда теленок появляется на свет «через боковую дверь», — это один из самых приятных моментов для сельского ветеринара. Однако наложение швов — утомительное занятие, и разговор между фермером и ветеринаром может оживить монотонность работы.
В тот самый день фермер неожиданно заявил:
— Я прочитал одну из ваших книжек, мистер Уайт.
Отец испытал настоящее потрясение, так как никогда не думал, что местных может заинтересовать его работа, особенно вечно занятых фермеров. Он с трудом решился задать следующий вопрос.
— Что вы о ней думаете? Вам понравилось?
— Ага… ну… там же все о скотине! — неторопливо ответил фермер.
Это был завуалированный комплимент. Книга была прочитана и понравилась, хотя в ней и описывается жизнь, хорошо знакомая читателю.
Я, как и многие другие, спокойно относился к успехам отца. Он не придавал этому значения, но сейчас, через четыре года после его смерти, я понимаю, что недооценивал его. Я всегда ценил в нем друга, отца и профессионала, а вот к его литературным талантам относился с равнодушием. До настоящего времени, когда решил взяться за его биографию.
В самом начале я перечитал все книги отца и тогда наконец понял, каким прекрасным рассказчиком он был. Читатели всего мира, конечно, очень быстро распознали его талант писателя, но я по-прежнему думаю, что недооценить Джеймса Хэрриота очень просто. Он писал легким, приятным языком, и можно простить тех, кто считал, что любой может так же. Сколько раз я слышал: «О, я тоже мог бы написать книгу. У меня просто нет времени». Легко сказать. Но нелегко сделать. Моему отцу, вопреки всеобщему мнению, было очень непросто в самом начале, когда он, по его собственному выражению, «решил попытать счастья в литературе». Он, безусловно, обладал незаурядным талантом, но тот окончательный, отшлифованный вариант его книг, который знают во всем мире, был результатом многолетней практики, переписывания и чтения. Как и большинству писателей, ему пришлось пережить множество разочарований и отказов, но все это лишь придало ему решимости преуспеть. Все, чего он достиг в жизни, было добыто тяжелым трудом, и его успех на литературном поприще не был исключением.
Взявшись перечитывать его книги, я решил проанализировать их, пытаясь найти какие-то подсказки у самого мастера, но всякий раз конец был одинаковым: книга падала на пол, а я корчился в кресле от смеха. Знаю, он был бы доволен. Он никогда не хотел, чтобы его книги подвергали тщательному анализу. Он хотел только одного — чтобы люди получали от них удовольствие. Время, когда я перечитывал книги Джеймса Хэрриота, было одним из самых чудесных периодов в моей жизни.
С тех пор, как отец окончил Ветеринарный колледж Глазго в 1939 году, профессия ветеринара претерпела огромные изменения. Ветеринарная наука шагнула далеко вперед в поисках средств для лечения болезней животных. Большинство старых недугов, о которых писал отец, остались в прошлом, но им на смену приходят другие, постоянно бросая вызов профессии. Практика в Тирске изменилась до неузнаваемости со времен славы «Джеймса Хэрриота» — «трудного, но все-таки веселого», как он часто писал, периода его жизни. Прошли те дни, когда ветеринары ездили по маленьким фермам среди холмов, пользуя то корову с «деревянным языком»[1], то свинью с рожистым воспалением. Визитов на фермы стало меньше, зато прибавилось работы с мелкими животными, так что сейчас половину пациентов клиники составляют домашние питомцы.
Однако, во многом благодаря моему отцу, окно в прошлое ветеринарии остается открытым. Многие молодые люди, посмотрев необычайно популярный сериал «О всех созданиях — больших и малых» по книгам Хэрриота, решили посвятить себя профессии ветеринара, но вскоре обнаружили, что действительность отличается от увиденного на экране. Мир Джеймса Хэрриота стал историей.
Один американский читатель в 1973 году написал издателю отца, выражая признательность за его работу: «Хэрриот, похоже, наделен даром универсального наблюдателя, которому читатель всегда готов сопереживать. Он из тех людей, для которых естественно подмечать причуды и особенности рода человеческого». Да, мой отец был большим знатоком человеческой природы, но теперь пришла его очередь стать объектом всеобщего внимания. У Джеймса Хэрриота были миллионы поклонников, и на протяжении всей его писательской карьеры они писали ему. Сейчас один из его самых преданных почитателей собирается написать о нем — не только как о писателе, но и как о коллеге, друге и отце. В то время, когда другие ветеринары смотрят в будущее, я путешествую по прошлому, но, возможно, как сказал бы мой отец, мне будет «все-таки весело». До конца дней я буду сожалеть о том, что так и не сказал, как высоко ценил его. Но кое-что я все-таки могу сделать. Я скажу об этом всему миру.
