Николай Захарченко - Александр Игнатьевич Тарасов-Родионов (страницы биографии)
Итак, в 1903 году А.И. Тарасов-Родионов – студент юридического факультета. Он, как признается сам, сильно любил математику, но «стремление узнать и изучить законы живого человеческого общества взяло верх над влечением к организационным изучениям абстракции»[11].
На первом курсе университета он увлекся изучением политической экономии известного английского экономиста Давида Риккардо, написал и защитил реферат на эту тему.
Ректором Казанского университета в ту пору был известный русский ученый, профессор кафедры астрономии и геодезии университета Дмитрий Иванович Дубяго.[12]
На должность ректора он был назначен на рубеже веков – 21 июля 1899 года. Профессор приложил немало сил, чтобы Казанский университет занимал достойное место среди ведущих российских университетов. Но годы его ректорства были крайне неспокойны как для Казанского университета, так и для всей России: неудачная Русско-японская война, студенческие волнения, революция 1905 года.
Ректор Казанского университета в 1905 г Д.И. Дубяго
И с этим трудным периодом совпал юбилей Казанского университета, которому 5 ноября 1904 года исполнилось сто лет[13]. Учитывая это, 13 сентября 1904 года университет был уведомлен о том, что «Государь Император Высочайше соизволил на отложение празднования юбилея Казанского университета на неоnределенный срок ввиду продолжающихся действий на Востоке»[14]. (уже шла война с Японией – Н.З.). Однако, как это часто бывает у нас в России, местные и университетские власти «продолжающиеся действия на Востоке» посчитали не столь уважительной причиной, чтобы отменять давно намеченное мероприятие, на подготовку которого было затрачено много сил и времени, усиленно готовились к его проведению. В тоже время на празднование юбилея университета Высочайшим повелением Казанскому университету было отпущено 13 075 рублей. Значит, праздник разрешен!
5 ноября 1904 года юбилейное заседание в университете проходило пышно и торжественно. В актовом зале собрались представители городской знати, общественности, профессорско-преподавательский состав, студенты. И в самый разгар торжества в зал, где проходит заседание, врывается группа студентов с красным флагом и, громко распевая революционные песни, увлекает многих студентов, находящихся в зале, за собой на улицу. В числе других к этой группе присоединяется и Тарасов-Родионов. Ректор Д. И. Дубяго вспоминает: «В университете случился беспорядок, который потряс меня физически и морально. Воm что произошло в университете: в середине акта в переполненный зал ворвалась кучка студентов и сначала робко, а потом громко закричала «долой инспекцию, долой самодержавие» и т. д. и начали произносить свои речи. Я объявил перерыв, пошел в толпу, останавливая говоривших, предлагая очистить зал, а они, в свою очередь, теснили меня назад. Затем выбежали на площадь, там развернули красное знамя»[15].
Для усмирения не в меру разбушевавшихся студентов пришлось вызывать конную полицию. Со студентами расправились бесцеремонно и жестоко. Многие из них получили увечья и травмы, почувствовали жгучую боль от жандармской нагайки. Евгений Евтушенко в своей поэме «Казанский университет» весьма колоритно описал расправу над студентами этого университета, правда произошедшую на несколько лет раньше, в 1897 году, но и теперь она повторилась точь-в-точь:
Студентов кони давят,и, сжата в пятерне,нагайка смачно ставитотметки на спине.
И что призыв к прогрессу,и что наивный бунm,когда в нагайке весу,пожалуй, целый фунт[16].
Отведать вкус нагайки пришлось и Тарасову-Родионову. Местные полицейские околотки были переполнены задержанными, среди них находился и он. Но в суматохе первых минут задержания ему удалось сбежать. «Я, – вспоминает он, – был избит нагайкой конного полицейского, арестован и отведен в полицейский участок, откуда тотчас же бежал, применив дерзкую хитрость»[17]. А какую хитрость он применил, осталось тайной. В отличие от удачно бежавшего Тарасова-Родионова другие студенты поплатились месячным тюремным заточением, многие были взяты под надзор полиции, а некоторые просто отчислены из университета.
Несмотря на то что Тарасов-Родионов был избит и задержан, ему было приятно сознавать тот факт, что он стал причастен к событиям, взбудоражившим весь город, что наравне с другими смело и решительно отстаивал свои права, боролся за равноправие и справедливость. Это укрепило его в правоте своих действий, и он решительней становится на путь более активного участия в революционной борьбе. Первым его шагом на этом пути было вступление в университетский социал-демократический партийный кружок, в котором он за короткое время становится лидером. Не случайно, заполняя 1 июля 1921 г. анкету, «Личный листок» Московского комитета РКП(б), на вопрос: какой партийной организацией принят в члены РКП (больш.), он отвечает: «Казанской организацией, студенческим кружком Р.С.Д.Р.П. в 1905 году, 26 января»[18].
* * *9 января 1905 года, которое вошло в историю, как Кровавое воскресенье, послужило началом буржуазной революции в России. В тот день 140 тыс. петербургских рабочих, обманутых тайным агентом царской охранки священником Г. Гапоном, в мирном шествии направились к Зимнему дворцу, чтобы вручить царю петицию о своем тяжелом положении. По мирной демонстрации был открыт огонь. «Войска расстреливали их в упор, не щадя стариков, женщин, детей. Более тысячи человек было убито, около 5 тыс. ранено – такова была цена мучительного прозрения пролетарских масс»[19]. Ровно через двенадцать лет, а именно в январе 1917 года, волей судьбы оказавшись на Дворцовой площади в Петербурге, Тарасов-Родионов с огромной грустью вспоминает: «Вот здесь же, об эту пору, двенадцать лет тому назад белая жрчатка офицера сверкнула зеркалом сабли и треснул залп, и треснул снова, раздался дикий иступленный крик, тревожно закаркали взлетевшие с деревьев галки, и кто-то тихо, бессильно завыл, прижимая к замерзшей каменной тумбе навылет достреленный рот с раскрошенным месивом зубов. И морозною ночью какие-то черные тени при шашках и свистках свезли на санях штабелями и наспех зарыли в мерзлых ямах две тысячи закоченевших трупов»[20].
А тогда, в 1905 году, после событий на Дворцовой площади, 10 января рабочие Петербурга захватили типографию и выпустили листовку, в которой прозвучал призыв: «К оружию, товарищи!» Революция началась. События в Петербурге всколыхнули всю страну. Оно вызвало новую волну студенческих волнений, в том числе и в Казанском университете. «Петербуржский расстрел, – вспоминает Тарасов-Родионов – вновь поднимает в университете сильную революционную волну. 26 января этого же года я вступаю уже официально в тот же студенческий кружок с.-д., примыкая к его большевистскому крылу…»[21]. И в этих событиях он уже под партийной кличкой Касьян[22], принимает более осознанное, целенаправленное и активное участие. В первых числах февраля он является организатором всеобщей студенческой забастовки, которая привела к закрытию университета. Полиция активно разыскивает Тарасова-Родионова, но ему удается скрыться, срочно сбежать на Украину. Он вспоминает: «Закрытие университета и предупреждение друзей, что полиция меня ищет, заставило меня уехать в Черниговскую губернию в небольшую усадьбу бабушки (по матери) (с. Богдановка. – Н.З.), где первоначально я отдался изучению психологии, зоологии и других естественных наук. Однако написанная мною прокламация, розданная тут же некоторым крестьянам окрестных сел, доходит благодаря предательству крестьянина с. Собичи (сейчас село Собич Шосткинского района – Н.З.) Фомы Жирного до сельской полиции, и напутствуемый бешеными проклятиями моих помещичьих родственников, я бегу обратно на Волгу и коротаю лето, гостя в деревнях у товарищей»[23].
Рассорившись со своими «помещичьими родственниками», которые не одобряли его участия в революционной борьбе, он опять возвращается в Казань и снова включается в активную протестную деятельность. «Уже в августе (эпоха Святополка-Мирского) [24] университет широко открыл двери для массовых революционных митингов, – вспоминает Тарасов-Родионов, – где выступал призезжавший в Казань Б.Позерн (Западный)[25], А.Нагловский[26]… и другие»[27].
