Олег Капчинский - «Окаянные дни» Ивана Бунина
Взрывы были настолько сильными, что их очевидцами стали многие жители Одессы и окрестностей, в том числе Иван Алексеевич и Вера Николаевна Бунины, живущие в это время за городом на даче Шишкиной. Вот как супруга писателя обрисовала это событие в своем дневнике:
«18/31 августа.
В четыре часа дня начались взрывы. Где – неизвестно. Наверху из западной комнаты было хорошо наблюдать… Сначала появляется огонь, иногда небольшой, иногда в виде огненного шара, иной раз разбрасывались золотые блестки. После этого дым поднимается клубом, иногда в виде цветной капусты и дерева с кроной пихты, иногда в виде дерева с кроной пихты ‹…›.
Из города едут массы народа, платформы полны людьми. Из Люстдорфа многие кинулись спасать вещи… Масса народу с Молдаванки бежит в Люстдорф, на степь. Люди в панике. Говорят, что выбиты окна в высоких домах. Все взволнованы. Рассказывают, что вся Одесса горит, что есть человеческие жертвы.
Весь вечер стояло зарево. Иногда вспыхивали и окрашивали полнеба огненные шары, а секунд через 20–30 доносились раскаты взрыва»[19].
Комиссия, созданная властями для расследования происшествия, сделала заключение, что причиной взрывов был поджог, который одновременно был совершен в двух местах: на заводе Яловика и в хлебном городке, амбары которого вместо зерен содержали склад снарядов, в результате чего погибло в огне 6–7 тысяч вагонов артснарядов[20]. Отсюда возникла версия, что взрыв 1918 года был организован террористической группой, но при этом неизвестен ее партийный состав: большевистский или анархистский. Одесский же историк Саул Боровой не исключал в качестве причины взрывов простой небрежности[21]. Еще более уверенно о произвольности взрывов писал большевик-подпольщик Иосиф Эммануилович Южный-Горенюк[22]. На этой личности надо остановиться поподробнее, поскольку он будет неоднократно фигурировать в нашей книге. Южный – это его подпольная кличка. Но и Горенюк не являлась его урожденной фамилией, а лишь переделкой на более украинский манер – Гурунюк. Горенюком же Иосиф записался у воинского начальника, когда в 1915 году призывался в армию, чтобы казаться малороссом, тем более что внешне он на семита не походил. До призыва он, сын веревочника из городка Чуднов Житомирской губернии, был отдан на обучение профессии модельщика в одесское ремесленное училище «Труд», по окончании которого остался работать по специальности в городе. Вернувшись в 1917 году в Одессу, Горенюк вступил в Красную гвардию, после первого захвата власти большевиками в городе стал секретарем комиссариата труда и комендантом местного Совнаркома. Затем с 3-й армией отступал из Одессы. Поработав некоторое время в Москве трудовым инспектором, он третий раз отправился в Одессу, на сей раз на подпольную работу. Первоначально теперь уже Южный был связан с группой партийных разведчиков, добывавших сведения военного и политического характера, а затем из знакомых ему товарищей из дружины социалистической рабочей молодежи он сформировал самостоятельную городскую разведку, которую и возглавил. Относительно одесских взрывов он вспоминал:
«По заданию подпольного обкома, в частности, добывались сведения для готовившегося взрыва снарядов, хранившихся в пороховых складах, однако взрыв не был произведен большевистской организацией. Взрыв произошел по вине австро-германского командования, которое в предвидении предстоящей эвакуации Одессы приступило к уничтожению снарядов. При этом не была учтена сила детонации. Начались последовательные взрывы на складах, расположенных на близком расстоянии. Взрывы причинили большой ущерб не только городу и населению, но и австро-венгерским войскам. Об этом свидетельствовали донесения разведчиков и масса трупов немецких солдат, вывозимых из района взрыва в те ночные часы, когда движение по городу было запрещено»[23].
Взрывы дали серьезный повод властям для усиления режима.
В частности, 13 октября Осведомительным отделом Державной варты (так с правления гетмана Скоропадского на Украине стала называться милиция) была арестована на своем заседании группа большевиков-подпольщиков и членов так называемого Молодого революционного интернационала (так называлась нелегальная организация, состоявшая из членов молодежных течений левосоциалистических партий), в том числе и Южный, которые были отправлены в участок Бульварного района, а затем и в Одесский тюремный замок[24]. Однако гетманская варта начала усиленное преследование не только подпольщиков, но и видных деятелей уголовного мира. Были арестованы отец Винницкого и один из младших братьев Идель. Но самому Япончику удалось скрыться.
В рассказе Бабеля «Король» из «Одесских рассказов» Беня Крик с товарищами поджигает полицейский участок и освобождает арестованных. Событие, связанное с освобождением заключенных, было и в жизни Мишки Япончика, и Бабель, несомненно, о нем знал. Но писатель изменил время действия – перенес его в дореволюционное время и придал этой истории трагикомический одесский колорит, свойственный всем рассказам великого писателя.
А в реальной жизни освобождение арестованных, в котором принимал участие Мишка Япончик, было связано с более трагическими событиями, и происходили они при смене не участкового пристава, а всей власти в Одессе…
Ноябрьским вечером 1918 года в одесской гостинице «Пассаж», получив шифровку о начавшейся в Германии революции, застрелился командующий кайзеровскими оккупационными войсками фельдмаршал фон Бельц. Войска оккупантов начали покидать город. Последние части ушли из Одессы 26 ноября 1918 года. Буквально на следующий день одесситы увидели на внешнем рейде флот Антанты – 10 линкоров, 9 крейсеров и 10 миноносцев. Командовал союзной эскадрой вице-адмирал Амет. Сухопутные войска Антанты в составе 3 дивизий, румынских подразделений, союзных подкреплений на Ближнем Востоке, колониальных войск вошли в город 17 декабря 1918 года. Однако сразу после ухода оккупантов, но перед высадкой интервентов город заняли петлюровцы. И именно во время смены властей произошло одно событие, отразившееся на дальнейшей биографии Мишки Япончика.
Вера Николаевна Муромцева-Бунина записала в своем одесском дневнике 29 ноября (12 декабря по новому стилю) 1918 года:
«Мы в республике. Петлюровские войска вошли беспрепятственно в город ‹…›. По последним сведениям, Гетман арестован (эти сведения оказались неверными. Гетману Скоропадскому, как известно, удалось бежать. – O. K.). Киев взят. Поведение союзников непонятно. ‹…› Сегодня вместе с политическими выпущено из тюрьмы и много уголовных. Вероятно, большевистское движение начнется, если десанта не будет»[25].
1 декабря 1918 года по железной дороге прибыл эшелон сербских войск, а 3 декабря – отряд польских легионеров. 11 декабря войска Украинской Директории (националистический орган власти, образованный 14 ноября 1918 года в г. Белая Церковь, командующим войсками которого, а затем и руководителем был СВ. Петлюра) захватили железнодорожную станцию Одесса-Главная, вокзал и весь прилегающий район. Находившиеся в городе дружины белогвардейской Добровольческой армии сдали им центр города, заняв зону в районе улиц, примыкающих к порту.
12 декабря 1918 года, в момент перехода центра Одессы в руки войск Директории, в цирке (Коблевская, 25) состоялся митинг рабочих. На нем от имени большевиков под фамилией Петров выступил Иван Евдокимович Клименко[26]. Он призвал освободить политических заключенных.
Бывший командир партизанского отряда, действовавшего в районе города, Филипп Анулов (Френкель)[27], вспоминал спустя несколько лет после этого памятного события:
«С криками: „В тюрьму!“ толпа выходит на улицу. Замелькали на поясах и в оттопыренных карманах револьверы и бомбы… Толпа направилась к близлежащему бульварному участку (Преображенская, 44). Здесь все политические арестованные были освобождены, после чего толпа по Большефонтанской дороге направилась к тюрьме…»[28].
На подходе к тюрьме к демонстрантам присоединилась толпа из четырехсот вооруженных людей. Это были одесские налетчики, спешившие, пользуясь случаем, освободить своих товарищей.
Анулов писал далее:
«…Во главе толпы налетчиков стоял легендарный и неуловимый бандит Мишка Японец, вооруженный, как и все бандиты, с ног до головы.
Толпа потребовала открыть тюремные ворота. Охрана тюрьмы это приказание исполнить отказалась. Тогда толпа разоружила внешний тюремный караул и избила часового прикладом. Кто-то подал мысль – взорвать ворота бомбой. Раздались крики: „Назад! Назад!“. Толпа подалась. Бомбометчик вышел вперед и бросил в ворота гранату Новицкого. Другие последовали его примеру. Ворота рухнули, и толпа хлынула во двор тюрьмы.
