Роман Днепровский - Мемуары

  Не раздумывая, полезли мы в этот низкий тёмный ход - один за другим. Андрей со своим супер-мега-фонариком был впереди всех. Ход этот был настолько низким, что мы ползли на четвереньках. Но не проползли мы и двух десятков метров, как упёрлись в закруглённый кирпичный тупик: мы оказались на дне какого-то кирпичного колодца - а прямо сверху на нас дул тот самый ветер, что заставил нас лезть в эту дыру. В стену колодца были вделаны надёжные железные скобы ступени - и мы тут же полезли наверх! Я не знаю, смогли бы в других условиях несколько десяти-двенадцатилетних сорванцов, зависая на пятиметровой высоте, сбросить тяжеленную чугунную крышку, закрывавшую люк - но у нас это получилось! Мы были на свободе!!!

  Тут же была раскрыта ещё одна загадка нашего двора - так называемая "крепость". Эта "крепость" представляла собой невысокое - где-то, в полметра высотой - круглое кирпичное сооружение, наверху которого находился тот самый люк, крышку которого мы сбросили. А "крепостью" это сооружение было прозвано потому, что большинство кирпичей, из которых оно было сложено, не соприкасались торцами друг с дружкой, и между них были отверстия, наподобие крепостных бойниц. Боже, сколько же оловянных солдатиков, игрушечных машинок и прочих сокровищ было по глупости и неосторожности засунуто в эти "бойницы" и попадало на дно этого колодца!... А это, оказывается, был запасной выход из бомбоубежища - а заодно, и вентиляционная шахта, по которой в бомбоубежище поступал свежий воздух. А мы-то и знать не знали... Теперь понятно, почему Полина Абрамовна, предводительница глубоко враждебного нам племени Одиноких Дворовых Старух всегда орале на нас своим страшным каркающим голосом, когда мы лепили на "крыше" "крепости" снеговиков, и вообще подходили к ней: это, оказывается, был Стратегический Оборонный Объект - и она его от нас охраняла!...

  Ладно. Мы остались живы, целы и невредимы. Мы выбрались на свободу. Все следующие дни мы лазали на дно этого стратегического люка - и там, на дне, среди "культурного слоя" затягиваемой десятки лет в эту вентиляцию пыли, мы находили маленькие сокровища - наши потерянные игрушки. Свои и чужие. В том числе, наверное, и те, которые побросали туда когда-то наши родители.

  Люк, почему-то, так и стоял открытым: я так и не знаю, почему никто из взрослых так и не положил на место эту чугунную крышку, которую мы, отчаявшись, сбросили. Сил, что ли, не хватало на это дело?... Короче, так и зияла посреди двора эта ужасная и опасная яма, пока наш дворник Виталий Георгиевич (тот самый, которого мы чуть не застрелили из пушки, пока он в уличном нужнике оправлялся) не стал заваливать эту дырку опавшими листьями. Со временем, он совсем засыпал эту дыру - а потом кто-то из соседей добавил туда земли и посадил в эту импровизированную "розетку" маленький отросток клёна. Теперь там уже выросло целое дерево - так что, если кто-то из малышей и решит повторить наш подвиг тридцатилетней давности, то запасного выхода из бомбоубежища он уже не найдёт...

  Но всё это было уже потом. А на следующий день после нашей вылазки (и последующей "выползки"), придя из школы, я узнал совсем уж жуткую какую-то новость: наши мальчишки - то есть, вся компания, с которой мы плутали по подвалу - приговорила предателя и придурка Славку к смертной казни. К повешению. Мало того: они его уже чуть и не вздёрнули на верёвке - он вырвался и убежал в самый последний момент. Перебивая друг друга, мои друзья рассказывали мне, как они выловили этого гадёныша Славку, как провели его за трансформаторную будку, где у них было приготовлено уже всё: и виселица, и петля, и даже табуретка - и как Славка в самый последний момент спрыгнул с этой табуретки и убежал домой.

  Все вместе мы пошли смотреть место несостоявшейся казни. Там, за трансформаторной будкой, до того, как кто-то из соседей поставил там свои гаражи, раньше была часть двора, в которой была оборудована сушилка для белья. Там, в тёмном и узком закутке, всё ещё стоял старый деревянный столб с горизонтальной перекладиной наверху, поддерживавшейся снизу двумя косыми перекладинами - ни дать, ни взять, настоящая виселица. И вот, на одном из концов этой перекладины висела самая настоящая петля, а рядом валялась табуретка - Славка, убегая от своих мучителей, уронил её. Всё было подготовлено честь по чести, да и неудивительно: в нашем дворе все без исключения мальчишки смотрели фильмы про войну, и хорошо усвоили опыт немецко-фашистских оккупантов и прочих полицаев, вешавших всяких комсомольцев-добровольцев-партизанцев... Военно-патриотическое воспитание, понимаешь - будь оно неладно!...

  Славке повезло: он убежал - и потом ещё долго не казал носа на улицу, дома сидел. Шмыг! - в школу, а потом обратно - шмыг! - домой: всерьёз опасался, что мы вздёрнем его, как какую-нибудь Зою Космодемьянскую. Это сейчас я понимаю, что по-настоящему вешать его тогда никто не собирался: просто, мои друзья хотели напугать его по самое не хочу - и это у них, кстати, очень даже получилось! - хотели поставить его на табуретку, надеть на шею петлю... зачитать приговор... вдоволь поглумиться, заставить пореветь, попросить пощады - и помиловать. Но меня просто оторопь берёт, когда я представляю всё это: ведь вполне могло случиться и так, что он сделал бы какое-нибудь неосторожное движения, табуретка бы опрокинулась - и всё!... Вряд ли наши мальчишки успели бы вытащить его из петли. Ну, а меня от участия в этом гнусном "наказании" спасло только то, что все мои друзья-приятели учились в первую смену, а я - во вторую. И, пока они вели этого Славика на "эшафот",  я читал очередную бредятину про дедушку Ленина, напечатанную в учебнике "Родная Речь" для второго класса...

 ...До сих пор просыпаюсь в холодном поту, вспоминая, как мои дворовые приятели запихнули меня в трансформаторную будку. В этой будке с утра ковырялись какие-то электрики - а потом они ушли, забыв запереть её на ключ. Так и стояла она, распахнутая, пока эти оболтусы не воспользовались тем, что я замешкался, и не запихнули меня туда. Это называлось - "Пять Минут Страха". Помню, как стоял, боясь пошевелиться, вжавшись спиной в дверь, на которую с внешней стороны навалились эти придурки - а внутри, в темноте, гудело Ужасное, Жуткое Высоковольтное Электричество. Сколько мне тогда было?... Лет восемь или девять. Но я уже очень хорошо знал, что

 Тому, кто лезет в эти будки, Потом приносят незабудки! -

 да и таблички с пронзённым молнией человеческим черепом и надписью "НЕ ВЛЕЗАЙ!!! УБЬЁТ!!!" способствовали формированию стойкой антипатии к любым инженерным сооружениям, имеющим отношение к электричеству. Поэтому, тех нескольких минут (или, всё-таки, секунд?), что я по воле своих дружков провёл внутри этой подстанции, мне на всю жизнь хватило с избытком.