Борис Расин - Подбельский

И все-таки Владимир Григорьевич Шухов дал согласие.

В напряженной работе проходили дни, недели, месяцы… В рекордно короткий срок изобретатель представил все статические расчеты, рабочий проект конструкции и организации монтажных работ.

Шухов рассчитал башню-антенну высотой в 350 метров. Это намного больше Эйфелевой башни!

Знакомясь с проектом, Подбельский сказал:

— Но ведь такое грандиозное сооружение потребует больших средств и огромного количества материалов.

— И сроки строительства намного затянутся, — добавил Николаев.

Инженер Шухов и сам это понимал. Но ему хотелось, чтобы его детище — башня-антенна первой советской радиостанции — было самым грандиозным сооружением в мире. Однако против доводов руководителей Наркомпочтеля возражать было трудно.

Через короткое время Шухов переработал свой проект. Теперь высота башни намечалась в 160 метров, считая и высоту наблюдательного пункта и траверс.

Глубокой осенью приступили к сооружению башни. Шухов неотлучно руководил работами: сборкой отдельных секций, механизацией их подъема.

Башня должна была состоять из шести ажурных гипербоидальных секций, высотой в 25–30 метров каждая. Собирали секции на земле. Внутри первой секции собирали вторую, внутри второй — третью, и так далее. Затем при помощи лебедок и блочной системы секции ставили и укрепляли одна на другую.

Когда подняли третью секцию, огромное сооружение было видно со всех концов столицы. Не раз и Владимир Ильич из окна Кремля любовался постройкой.

Но случилось так, что при подъеме четвертой секции она неожиданно рухнула со стометровой высоты. Шухов строил немало подобных башен, и нигде такого не случалось…

При падении секция смяла верхнее кольцо предыдущей. Выпрямление кольца Шухов поручил наиболее квалифицированным рабочим. Но старого инженера подстерегала новая страшная беда: при разборке помятой конструкции был убит рабочий.

Работы были приостановлены.

О случившемся немедленно доложили Подбельскому.

— Инженера Шухова арестовали, — сообщил заместитель наркома Любович. — Товарищи из ВЧК считают это необходимой мерой предосторожности. Ведь все же Шухов — старый специалист…

— Так что же? Раз старый специалист, он обязательно должен быть вредителем? Я наблюдал за его работой, у меня почему-то не вызывала сомнений его лояльность. Вы видели, с каким юношеским задором и энтузиазмом он работал?!

Подбельский попросил ускорить следствие. Уже на следующий день стало известно, что несчастный случай произошел по неосторожности самого рабочего. Но Шухова еще держали под арестом.

Вадим Николаевич Подбельский доложил тогда обо всем случившемся с Шуховым Председателю Совнаркома.

— Арест может убить старого человека. Тем более если в этом нет его вины…

В тот же день Шухова освободили. Работы на Шаболовке возобновились.

Пробыв неделю-две в Тамбове и его уездах, на наиболее важных участках фронта, особоуполномоченный ЦК и ВЦИК на день-два возвращался в Москву. Скапливалось много вопросов, которые следовало решать именно в Москве и именно при личных встречах с Владимиром Ильичем и руководителями ряда ведомств.

И всякий раз, приезжая в Москву с фронта, нарком считал своим долгом побеседовать с газетчиками. Кому, как не ему, опытному журналисту, было знать огромную роль печати в пропаганде и в своевременном освещении важных событий жизни!

В один из очередных приездов Подбельского, уже в одиннадцатом часу вечера, в его кабинет вошел корреспондент «Известий». Нарком устало поднялся ему навстречу. Он усадил представителя прессы у небольшого столика, покрытого малиновым сукном, не торопясь, стал отвечать на вопросы корреспондента.

— В прошлый раз, когда я говорил об обстановке, создавшейся на участках Южного фронта, соприкасающихся с Тамбовской и югом Саратовской губерний, положение было достаточно серьезное. И эта серьезность заключалась главным образом в том политическом и моральном развале, какой временно переживала в тот период южная Россия. В этом факте и заключалась главная опасность, так как Деникин сам по себе не был нам страшен. Его банды были бы нам страшны в том случае, если бы они встретили поддержку со стороны широких слоев крестьянского населения.

— Чем же в таком, случае вы можете объяснить тот факт, что Деникину за какой-нибудь недельный срок удалось из пределов Новохоперского уезда и севера Донской области перешагнуть через Балашов, Борисоглебск и непосредственно подойти к Мучкапу? А Мучкап — это ведь уже подступ к Тамбову!

— Совершенно законный вопрос. И ответить на него можно так: это могло случиться только потому, что в этом районе банды Деникина опирались на «зеленых», поднявшихся под влиянием кулацкой контрреволюционной агитации.

Так было две недели назад. Но сейчас в том же районе, на тех же самых участках положение коренным образом изменилось. В самый короткий срок мы отняли обратно у Деникина Балашов, Борисоглебск, Новохоперск, очистили от деникинских и «зеленых» банд весь прилегающий район. И теперь наше положение совершенно прочно.

Корреспондент «Известий» с трудом успевал записывать.

— Наше появление в местах, очищенных от временного господства казачьих и «зеленых» банд, дало нам возможность установить истинную картину того, при каких условиях удалось бандам белых временно оккупировать юго-восточный район.

Мне больно об этом рассказывать, но, как выяснилось, белым и казакам наиболее активную поддержку оказали не только деревенские кулаки, но и так называемая деревенская интеллигенция.

Подбельский посмотрел на часы.

— Скоро полночь. Газета давно верстается. Если же вы хотите, чтобы наша беседа была опубликована в завтрашнем номере, поторопитесь в редакцию.

— В вас, Вадим Николаевич, говорит сейчас дух журналиста.

— Мне известно, как важно для газеты оперативно публиковать важные известия. Кроме того, я считаю это своим прямым долгом. Добавьте только в конце, что положение наше сейчас прочно. Правда, враг еще пытается, как говорят французы, «faire bonne mine à mauvais jeu» — «делать хорошую мину при плохой игре». Но скоро, очень скоро наша доблестная Красная Армия, пользующаяся поддержкой рабочего класса и всего трудового крестьянства, одержит решающую победу над полчищами врагов. Страна наша будет чиста от всяческих банд и, залечив свои тяжелые раны, приступит к строительству новой, счастливой жизни!

«ЧТОБЫ РВАЛИСЬ МУСКУЛЫ И СКРИПЕЛИ КОСТИ…»

Поездка в Тамбов в июле — августе 1919 года была у Подбельского последней. Положение в губернии несколько улучшилось и уже не требовало присутствия особоуполномоченного ЦК РКП(б) и ВЦИК.