Дэвид Эдмонд - Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами.

1 Людвиг Витгенштейн в дни истории с кочергой. Студентов

завораживала страстность его мысли, его «интеллектуальный накал»

2 Карл Поппер в 1946 году. Он приехал в Англию из Новой Зеландии,

где преподавал в университете, и популярность его росла с каждым

днем благодаря выходу его книги, развенчивающей тоталитаризм, —

«Открытое общество и его враги»

3 Кингз-колледж, вид со стороны реки. Комната НЗ, где разыгралась сцена с кочергой, расположена на втором этаже в левой части здания, справа от часовни

4 Ричард Брейтуэйт, преподаватель философии в Кингз-колледже и

тогдашний обитатель комнаты НЗ; говорят, именно он — виновник ис-

чезновения кочерги, которой Витгенштейн размахивал перед носом у

Поппера

5 Питер Мунц в 1946 году. На его долю выпало большое интеллектуальное

испытание: он успел поучиться и у Поппера, и у Витгенштейна

7 Бертран Рассел в 1940-е годы. В глазах Поппера это был великий

мыслитель и писатель, с точки зрения Витгенштейна — «говорлив и

поверхностен, хотя, как всегда, хватает все на лету»

8 «Наш малыш Люки». Витгенштейн с сестрами и братом. В верхнем ряду слева направо: Хелена, Термина и Маргарет; в нижнем ряду слева направо — Пауль и Людвиг. Термина, старшая из сестер, была ему как

мать

9 Поппер с сестрами Дорой и Анни (слева направо). Карл тоже был

младшеньким

10 Радиатор как произведение искусства. Изготовлен в 1928 году по

проекту Людвига для дома его сестры Маргарет на Кундсмангассе.

Радиаторы пришлось заказывать за границей — взыскательного

Витгенштейна не устраивало качество австрийского литья

11 Кухонный шкаф, сделанный руками Карла Поппера. Поппер, как и

Витгенштейнов юности хотел заниматься ручным трудом и потому

поступил в ученики к столяру-краснодеревщику. В 1924 году этот

шкафчик поставил точку в его обучении. Поппер писал, что от мастера-

краснодеревщика он узнал о теории познания больше, чем «от любого

другого из моих учителей»

12 Парадный вход на Аллеегассе, 16. С точки зрения венцев, это

великолепное здание заслуживало имени «Пале» («Дворец»); Карл

Витгенштейн предпочитал скромное «дом»

13 Окна Попперов, выходящие на собор Святого Стефана. Домашняя

библиотека насчитывала десять тысяч книг

14 Мориц Шлик, основатель Венского кружка, погибший в 1936 году

от руки сумасшедшего убийцы — своего бывшего студента. Враги

немедленно заклеймили Шлика как представителя «нового зловещего

извращения философии»

15 Поппер — школьный учитель в Вене в начале 1930-х годов. Он получил

педагогическое образование в духе нового подхода, побуждавшего детей

мыслить самостоятельно; прежде они лишь механически зазубривали

уроки

17 Витгенштейн и Бен Ричарде. «Б помешан на мне. Это не может длиться долго»

18 Карл и Хенни. Он писал и писал. Она печатала и печатала

19 Вена, Хельденплац; через два дня после аншлюса Адольф Гитлер «заявляет перед лицом истории», что Австрия присоединилась к рейху. Считается, что ни до, ни после столько австрийцев не собиралось в одном месте

20 Поппер в начале 1960-х. Он чувствовал, что победил. Но не все были

с этим согласны

21 Камин. Кочерга «со слабым звоном» падает под очаг, на плиточный пол

Насколько точной была интерпретация «Логико-философского трактата» Венским кружком — это уже другой вопрос. Витгенштейн разделил все предложения на такие, о чем можно что-либо сказать, и такие, о чем следует молчать. Научные предложения относятся к первой категории, а этические ко второй. Но вот чего многие члены Венского кружка не поняли, так это того, что Витгенштейн не утверждал, будто то, чего нельзя высказать, бессмысленно. Напротив: только то, о чем мы не можем ничего сказать, действительно имеет значение. Витгенштейн подчеркивал эту мысль «Трактата» в письме к одному знаменитому венскому издателю: «Главный вопрос — это вопрос этический. Моя работа состоит из двух частей: то, что перед вами, плюс все то, что я не написал. И важна именно эта, вторая часть».

Некоторые члены Кружка, в том числе Отто Нейрат, со временем стали относиться к Витгенштейну как к мошеннику. Рудольфа Карнапа особенно поражал контраст между самим Витгенштейном и тем, как интерпретировал кружок его текст. Кружок состоял из реалистично мыслящих ученых, категорически отвергавших метафизику, морализаторство, духовность — и поначалу они считали «Трактат» апологией такого подхода. А тут перед ними во плоти стоял полумистик, вслух читающий стихи. Карнап писал об этом так:

«Своими взглядами, своим отношением к людям и проблемам, даже теоретическим проблемам, он напоминал не ученого, а, скорее, человека творческого, художника, даже, может быть, пророка или провидца… И когда, порой после долгих мучительных усилий, наконец-то рождался ответ, этот ответ являлся перед нами, как только что сотворенный шедевр или божественное откровение». 

Вскоре — наверное, иначе и быть не могло — между Витгенштейном и узкой группой «кружковцев» возникли напряженность, непонимание, а вслед за ними и раскол. В частности, неминуем был конфликт с Карнапом, всегда безмятежно-уравновешенным. Карнап, веривший в возможность идеального языка, возлагал большие надежды на эсперанто. Этот безобидный энтузиазм приводил в бешенство Витгенштейна, утверждавшего, что язык должен быть естественным.

Карнап всегда прислушивался к мнению Витгенштейна, однако Витгенштейн считал его вдумчивые, настойчивые, корректно сформулированные вопросы — каким именно образом мэтр из посылок X и Y пришел к умозаключению Z — придирками педанта: «Если он не чует, ничем не могу ему помочь. У него просто нет нюха». Окончательно они рассорились, когда Карнап опубликовал свое детище - «Der Logische Aufbau der Welt» («Логическая конструкция мира»). Витгенштейн обвинил Кар-напа в плагиате — преступлении, которое он всегда был готов заподозрить. На сей раз, по мнению Витгенштейна, в преступлении были отягчающие обстоятельства: в своей книге Карнап упомянул, что ее появлением обязан Витгенштейну. Последний на это заявил: «Если мальчишка забрался ко мне в сад и стащил мои яблоки — я не против; но если при этом он заявляет, что я сам их ему дал, — вот тут я возражаю».

Однако подлинный разрыв, имевший привкус трагедии и показавший, что Витгенштейн умел быть очень жестоким, произошел у него с Вайсманом. Карл Поппер, похоже, имел все основания для сурового вывода: «[Витгенштейн] жестоко и бесчеловечно повел себя с Вайсманом, перед которым был в огромном долгу».