Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев

Так мир или снова война?

Нет, мира не могло быть, хищники еще не наклевались чужих земель, а потому будут снова воевать… Так, значит, война? И вот два месяца промелькнули в трудах и заботах. Пришел май, теплые лучи солнца прорвали хмурые зимние тучи, радостно засияло синее небо над землей – и все ожило: появились первые цветы, пошла трава в рост… Вздохнул свободней военный люд… Особенно кавалеристы: уж очень тяжко с кормом для лошадей зимой.

Румянцев не терял времени даром: перемирие для военного человека – лишь время подведения итогов прошлой кампании и проверка своих планов на будущее. А мысли возникали постоянно – природа военного таланта постоянно давала себя знать. Всю зиму писал он «Инструкцию», в которой изложил свои мысли, наблюдения, накопленные в ходе прошлых лет службы, и особенно опыт четырех лет войны… И как только Румянцев получил под начало корпус, которому надлежало действовать самостоятельно под Кольбергом, укрепившимся на Балтийском побережье, он срочно решил продиктовать секретарю свод правил несения строевой и караульной службы, о введении строгого порядка в корпусе во время марша, размещении лагерем и на квартирах…

Румянцев шагал по большой комнате, высокий, ладный, коротко остриженный; энергией дышало его лицо… Да, пришло его время самостоятельных действий. А для этого нужно прежде всего наладить дисциплину. Ведь он должен будет расстаться со своими однополчанами, которые уже побывали в боях с ним вместе, и принять совсем неизвестные ему соединения. Лишь четыре полка – 3-й Гренадерский, Воронежский, Новогородский и Белозерский – остаются в его корпусе, а другие предстоит еще формировать или заново обучать…

– Итак, слушайте меня внимательно, – после раздумий заговорил Петр Александрович. – Пишите быстро, внятно… Прежде всего отправить моим полкам, Белозерскому, Воронежскому, Новогородскому, 3-му гренадерскому… Будут вливаться в корпус другие соединения – их тоже ставить в известность об этом «Учреждении»… Итак… «Учреждение, данное от генерал-поручика и кавалера Румянцева в корпус, под главною командою его состоящий, для согласного во всех случаях произведения службы… Глава первая. О выступлении корпуса из лагеря, о марше и что при оном наблюдаемо быть должно…»

Румянцев внимательно посмотрел на секретаря, который живо строчил по бумаге.

– «Когда корпус маршировать имеет, которым флангом, который линии батальонами, дивизионами или зводами, тож обоз впереди, позади или сторонною дорогою следовать будет, всегда в день пред выступлением при пароле приказано будет и в день марша вместо побудка будет бить генерал-марш*, по пробитии которого все чины должны к маршу приготовляться и рядовые в улицах по списку перекликаны быть; палатки снять и в обозах все и на возу класть, и, буде обозам наперед следовать велено, лошадей впрягать, не ожидая о марше приказу…»

Румянцев диктовал то, что давно продумано. И возникала стройная инструкция чуть ли не на все случаи военного быта корпуса, вплоть до таких «мелочей», как: «…буде же бы кому естественной ради нужды из рядовых остаться нужно будет, в таком случае, не удаляясь от дороги, исправя нужду свою, буде к своему месту успеть бы не мог, то к последнему зводу полку своего должен примкнуть и с тем маршировать до времени, где иногда полк отдыхать станет или же по прибытии на место к своему зводу и команде явится…»

Все должен предусмотреть командующий корпусом, хорошо должен знать свое дело каждый генерал, офицер, унтер-офицер и солдат, каждый должен знать свое место во время марша, во время лагерного стояния корпуса, во время несения караульной службы…

Румянцев давал точные указания содержания караулов, знаменных, палочных, о месте барабанщиков, о порядке построения. Не забыл он и про маркитантов*, которые имеют обыкновение продавать свой товар и после пробития вечерней зори и шатаются в результате этой расхлябанности по всему лагерю. Румянцев строго указывает, чтобы после пробития вечерней зори никакой продажи не было, как не было б и никаких шатаний по лагерю. О смене караулов, о пароле, о барабанных боях, о молитве, о бекетах (пикетах)*, о дежурстве, о рундах и обозах, о чистоте в лагере, о фуражировании – все продумал Румянцев, все предусмотрел для того, чтобы укрепить дисциплину, повысить боевой дух своего корпуса, который должен был выполнить сложнейшую задачу: осадить крепость Кольберг и взять ее штурмом, если она не сдастся на милость победителя.

В эти весенние дни Румянцев много работал, готовясь к походу в Померанию. И главное, тщательно продумал инструкцию по захвату этой, казалось бы, неприступной приморской крепости: ведь уже дважды – под командованием генерала Пальменбаха в сентябре – октябре 1758 года и в августе – сентябре 1760 года под командованием адмирала Мишукова – русские войска пытались овладеть крепостью, но каждый раз безуспешно.

Жизнь закипела, забурлила, устремилась как раз по тому руслу, которое было проложено уже войной; все пришло в движение, к штаб-квартире то и дело подлетали адъютанты, быстро соскакивали с лошадей и по ступенькам большого дома взбегали к командующему. Через несколько минут в руках держали пакеты и столь же стремительно возвращались в свои полки. На улицах Грауденца замелькали стройные колонны, ружья грозно посверкивали на плечах рослых, отдохнувших за зиму солдат. Марширующие колонны по хлестким приказам командиров четко разворачивались в линии и полукруги, сурово и безмолвно сходились снова в колонны, потом так же легко и просто сходились в клинья и треугольники, чтобы в считаные секунды ощетиниться штыками навстречу невидимому пока противнику. Многие из них прошли школу Румянцева, неистово и упорно готовившего полки к серьезным испытаниям.

В этих полках Румянцев был уверен. Но что дадут ему в корпус? Ведь лишь четыре полка останутся у него из подчинявшейся ему дивизии…

А что собой представляют два драгунских полка – Архангелогородский и Тобольский? Темный лес. А полк грузинских гусар и два полка донских казаков предназначены нести охранение и разведку… И уж совсем в мрачное настроение приходил Румянцев, когда вспоминал о пятнадцати батальонах, которые пообещал Бутурлин дать ему при формировании корпуса. Третьих батальонов… А что такое третьи батальоны, расположенные в глубоком тылу и привыкшие нести лишь караульную службу, он хорошо знал: необстрелянные, неукомплектованные, к тому же без полковой артиллерии… И в итоге корпус, которому надлежало выполнить одну из важнейших боевых операций предстоящей кампании, состоял всего лишь из четырех полков его прежней дивизии, а остальные полки и батальоны невозможно считать за боевые единицы…