Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев

Наконец, в конце сентября 1759 года он узнал, что русские и австрийцы ушли на зимние квартиры, так и не придя к согласованным действиям против поверженного противника.

Даун предлагал русским идти в Силезию или Берлин, а граф Салтыков не соглашался: и в том и в другом случае выигрывали австрийцы.

Русские и так уже достаточно послужили общим интересам, своей кровью заслужили себе честь, славу и отдых. Так думал главнокомандующий русской армией граф Петр Семенович Салтыков, упустив полную победу над Фридрихом II.

Елизавета Петровна щедро наградила победителей: граф Салтыков стал генерал-фельдмаршалом, Петр Александрович Румянцев получил орден Святого Александра Невского и две тысячи червонцев от австрийской императрицы. Получили ордена и другие отличия многие генералы, офицеры и солдаты.

Лишь через несколько месяцев в Петербурге и Вене одумались и заговорили об упущенных возможностях, и прежде всего о взятии Берлина и покорении Бранденбурга. Но переговоры о совместных действиях, как обычно, затянулись, и новая кампания 1760 года так и не дала ощутимых результатов. Граф Салтыков, исполняя волю Конференции и Елизаветы, стремился соединиться с армией Дауна, Фридрих и его брат принц Генрих своими маневрами препятствовали этому, избегая генерального сражения. Да и Салтыков не хотел вновь столкнуться в открытом бою с прославленным и хитроумным полководцем. Так и шло дело во взаимных маневрированиях. А Конференция требовала активных действий. Граф Салтыков утратил бразды правления армией, впал в такую «гипохондрию, что часто плачет», свидетельствует очевидец, «в дела не вступает и нескрытно говорит, что намерен просить увольнения от команды, что послабление в армии возрастает и к поправлению почти надежды нет».

Да и из писем самого Салтыкова в Петербурге увидели, что активных действий от него ждать не приходится. И в середине августа 1760 года главнокомандующим русской армией был назначен Александр Борисович Бутурлин, 66-летний генерал-фельдмаршал, «старый, невежественный и бестолковый», свидетельствует Валишевский. Андрей Болотов, вспоминая об этом назначении, говорит, что в армии долгое время отказывались верить в эту очевидную глупость. Но именно при Бутурлине в сентябре 1760 года русские в союзе с австрийцами взяли Берлин.

А в начале 1761 года граф Румянцев получил особо важное задание – осадить и взять Кольберг, сильно укрепленную цитадель Пруссии.

Часть вторая

Осада Кольберга

Глава 1

Так мир или снова война?

Шестой год шла война… Сколько пролилось крови, а конца войне не видно. Столько сменилось главнокомандующих в русской армии… Апраксин, Фермор, Салтыков, а теперь вот Бутурлин… Как они не похожи друг на друга, но все они не сумели захватить инициативу в этой бескомпромиссной схватке.

Наступил май 1761 года. Снег давно стаял, на деревьях зазеленели листочки, все выше поднимались травы, прояснившееся небо засинело над крышами домов местечка Грауденец, в котором расположились основные силы третьей дивизии графа Петра Александровича Румянцева, а до сих пор определенного плана предстоящей кампании еще не было: главнокомандующий Бутурлин ждал указаний Конференции, а она не знала конкретного положения на фронте.

Зима прошла спокойно, лишь в Померании русские войска изредка беспокоили неприятеля. Стычки носили местный характер, особого ущерба не приносили обеим сторонам, но к исходу зимы обе армии устали от постоянных хлопот по доставке продовольствия, от нервного перенапряжения солдат и младших офицеров, лишенных домашнего уюта и семьи.

Пруссаки предложили двухмесячное перемирие до 1 мая, и русские согласились дать отдых своим войскам. А потом в столицах вообще заговорили о предстоящем мире. Так стоило ли готовиться к новой кампании, если вот-вот наступит мир между воюющими державами? Франция всерьез начала игру с Англией, Австрия не прочь была договориться с прусским королем. Война истощила казну, людские и продовольственные ресурсы, народы жаждали примирения… И в прошлые годы австрийские и французские войска действовали словно бы нехотя, шведы тоже не стремились к активным действиям. И прусский король Фридрих II, обладая несомненными военными способностями, легко мог маневрировать своей хорошо обученной армией, выделяя то один, то другой корпус для выполнения первоочередной задачи.

С наступлением мая кончился срок перемирия. В Мариенвердере, гаубт-квартире, засуетились, задвигались, захлопотали штаб-офицеры, исполняя строгие указания графа Бутурлина: русское правительство отдало приказание приступить к решительным действиям. Слухи о мире, которые всю зиму упорно ходили в русской армии, прежде всего среди высших офицеров, побывавших за это время в отпусках и в Петербурге и в Москве, получавших письма от своих ближайших друзей и родственников, значительно поубавили воинского радения, и приказ о начале летней кампании многих застал врасплох. Но, получив новые предписания, все ретиво стали выполнять свои обязанности, помчались гонцы с ордерами Бутурлина в штаб-квартиры трех дивизий. По-разному встретили эти ордера командиры дивизий, генералы, офицеры и солдаты… Одни все еще думали отличиться в предстоящей кампании, выдвинуться по служебной лестнице; другие, и их было большинство, восприняли эту весть как тяжкое горе; третьи – равнодушно, как очередной каприз господской воли, ничего, дескать, с этим не поделаешь.

Петр Александрович Румянцев с нетерпением ждал конца перемирия и в душе страшился, что дело может завершиться миром. Нет, он вовсе не был кровожаден, жесток, он видел, как страдают от войны солдаты и мирные жители тех мест, по которым приходилось проходить, облагая население контрибуцией и необходимыми для содержания армии поборами… Война есть война, тяжкое бремя для народа. Но он не окончил спор с прусским королем, вся немецкая тактика ведения войны вызывала у него возражения, страстные, горячие, и все время ему хотелось проверить свои, за зиму продуманные наконец предложения… Он, как шахматный игрок, неоднократно проигрывал наедине с самим собой придуманные им самим комбинации. И столько мыслей приходило ему по улучшению действий русской армии!

Так мир или снова война?

Нет, мира не могло быть, хищники еще не наклевались чужих земель, а потому будут снова воевать… Так, значит, война? И вот два месяца промелькнули в трудах и заботах. Пришел май, теплые лучи солнца прорвали хмурые зимние тучи, радостно засияло синее небо над землей – и все ожило: появились первые цветы, пошла трава в рост… Вздохнул свободней военный люд… Особенно кавалеристы: уж очень тяжко с кормом для лошадей зимой.