Дмитрий Устинов - Во имя Победы

Нарастание военной угрозы для СССР вынуждало нашу партию и правительство переключать все большее количество предприятий народного хозяйства на выпуск оборонной продукции. В частности, на нее было переключено более половины заводов наркомата тяжелого машиностроения. Военную продукцию стали выпускать ряд предприятий металлургической, нефтяной и строительной промышленности.

Для того чтобы приблизить руководство к предприятиям, многие наркоматы в 1939 году были разукрупнены. Серьезная реорганизация была проведена и в сфере оборонной промышленности. Здесь были созданы наркоматы авиационной промышленности, вооружения, боеприпасов и судостроения. Один за другим вводились в строй новые авиационные, моторостроительные, танковые и другие оборонные заводы.

Партия придавала большое значение обеспечению твердого и активного партийного руководства их деятельностью. Парторгами ЦК на них назначались опытные большевики — хорошие организаторы, как правило, квалифицированные инженеры, люди, умеющие сочетать живую партийную работу с решением производственных задач. Об одном из таких людей — Василии Михайловиче Рябикове я уже рассказывал. Многих других я близко узнал позднее, уже в годы Великой Отечественной войны, о чем расскажу в свое время. Однако подчеркну, что парторги ЦК сыграли огромную роль в последовательной реализации военной политики партии и обеспечении общего подъема производства оборонной продукции.

Словом, работа велась огромная, велась по всем направлениям. И она приносила ощутимые результаты. За три года — с 1938 по 1940 год — производство военной продукции увеличилось в 2,3 раза. На этой основе совершенствовались наши Вооруженные Силы, обеспечивался быстрый рост их технической оснащенности, боевой готовности. Это особо отметила состоявшаяся в феврале 1941 года XVIII партийная конференция. В центре внимания конференции, как и вообще всей деятельности партии в канун войны, стоял вопрос о работе промышленности. В ее решениях был сформулирован ряд конкретных хозяйственно-политических задач. У себя на заводе мы детально изучили эти решения в партийном комитете, в партийных организациях цехов, на общих собраниях рабочих, инженерно-технических работников и служащих. Еще раз взвесили свои силы и возможности, перераспределили коммунистов на наиболее ответственные участки. Особое внимание было уделено правильному использованию заводского оборудования, материалов и всего имущества, укреплению хозрасчета, дальнейшему повышению дисциплины. Решению этой задачи способствовали меры по укреплению единоначалия и совершенствованию технического руководства производством, которые мы у себя на заводе начали проводить еще два года назад.

Все усилия коллектива «Большевика» направлялись на выполнение и перевыполнение плановых заданий 1941 года. Практически по всем показателям завод шел со значительным опережением. Люди работали с большим напряжением. И хотя над головой у нас было пока еще мирное небо, каждый сознавал необходимость делать все от него зависящее для того, чтобы выполнить и за себя, и за всю страну первую ленинскую заповедь: быть начеку. Мы не могли, не имели права забывать о том, что находимся на волоске от вражеского нашествия. Но помня об этом, готовясь к отражению врага, мы в те предвоенные месяцы продолжали жить полнокровной и, как кажется теперь, особенно счастливой жизнью.

На понедельник, 9 июня 1941 года, у нас на заводе было назначено открытие нового дома отдыха. Для коллектива это было большое событие. Завод уже имел свои дома отдыха в Замостье и Шапках, профилакторий, дачи для детей. И вот теперь к ним добавлялся еще один дом отдыха в Териоки, на Карельском перешейке, в живописной местности на берегу Финского залива.

Накануне открытия было решено удостовериться в его готовности к приему первых отдыхающих. Вместе с представителями партийного и профсоюзного комитетов я выехал в Ториоки. Мы проверили состояние помещений и территории, подготовленность всех служб. Отдельные недостатки были тут же устранены.

Поздним вечером возвратились в Ленинград, заехали на завод. У входа в заводоуправление нас встретил дежурный по заводу.

— По смольнинскому телефону звонил Алексей Александрович Кузнецов, доложил он. — Сказал, что вам, Дмитрий Федорович, надо ехать в Москву. Срочно. Билет на поезд — у товарища из горкома, который ждет вас на вокзале у вагона № 5.

— Номер поезда…

— Первый.

Я взглянул на часы. Времени было в обрез. Позвонил домой, попросил жену быстро собрать дорожный чемодан.

Вручив мне на вокзале билет, представитель горкома отвел меня в сторону от провожавших товарищей и негромко сказал:

— Алексей Александрович просил передать, что вас вызывают в Центральный Комитет. Зачем, по какому вопросу — неизвестно. Так что нужно быть готовым ко всему…

Через несколько минут поезд тронулся. Медленно поплыл назад и вот уже стал совсем не виден перрон с провожавшими меня товарищами.

За всю дорогу так и не сомкнул глаз. Что значил этот вызов? Постукивали колеса на стыках, отсчитывая километр за километром. А память вела свой отсчет. Перед глазами вставали картины далекого и близкого прошлого. Волга, светлая река моего детства. Родительский дом в Самаре. Отец, мать, братья… Коммунары-чоновцы и красноармейцы — мои боевые товарищи. Комсомольские собрания. Профтехшкола. Вступление в партию. Стройка. Студенческая страда. Научно-исследовательский институт. Завод… Вся моя жизнь прошла передо мною в эти слившиеся для меня в короткие мгновения часы, когда поезд стремительно мчался сквозь ночь.

За вагонным окном быстро светлело. Поезд подходил к Москве. Я не знал, что ждет меня там. Ночные раздумья словно подытожили все, что я успел сделать за свои тридцать два года. Совесть моя была чиста. И из вагона я вышел бодрым, полным сил.

Столица встретила меня прозрачной прохладой июньского утра, чистотой свежеумытых улиц. Москвичи спешили на работу. Город начинал новый трудовой день.

С вокзала я направился прямо в ЦК. У входа предупредили, что пропуск на меня заказан на одиннадцать часов. Времени оставалось около полутора часов. Пошел в сквер напротив здания ЦК.

Мне и до этого приходилось бывать в Центральном Комитете партии. Обычно это было связано с обсуждением какого-либо важного вопроса. На такие совещания приглашались работники наркомата, конструкторы, директора предприятий. Заблаговременно сообщалось, что нужно было докладывать, по какому вопросу быть в готовности выступать.

Сейчас ничего этого не было. В ожидании я посматривал, не появится ли у здания ЦК кто из знакомых. Время шло. Но никто не появлялся.