На войне как на войне - Вера Кузьминична Васильева
Пока стрелки-солдаты разбегались и шарили по блиндажам, разведчики успели схватить немецкого офицера. Он пришел в свою траншею за десять минут до начала нашего обстрела. Пришел и остался в траншее. Под огнем он не мог уйти назад. Вот ведь судьба! Сидел все время в тылу, километрах в трех от переднего края, и что-то поддело его, встал и пошел в окопы проверять своих солдат. Явился в траншею и в плен попал.
А нас послали на окраину Бондарей – разведать опорные точки противника у леса.
* * *
(февраль 1944 года)
После отъезда Рязанцева в госпиталь полковая разведка осталась без командира взвода. Пополнение шло, но никто из них идти в полковую разведку не хотел. Разведка дело добровольное, тут приказным порядком ничего не сделаешь. После февральских боев майор Бридихин хоть и назывался командиром полка, а фактически командовал неполной ротой. На войне так часто бывает: с утра солдаты в полку есть, а к вечеру их не стало. С утра их в роте сотни, а к вечеру их десятка не насчитаешь… Сунь сейчас эту сотню вперед, и тотчас вообще никого не останется. Командиру полка остаться без солдат нельзя, ведь в резерве ты не хозяин.
Эту мысль полкового подхватили тут же комбаты. Приказали командирам рот беречь своих солдат и без предварительной разведки полковыми разведчиками никуда не соваться. За потерю каждого солдата будут строго спрашивать!
Когда меня в штабе полка Денисов спросил, кого я думаю назначить на место Рязанцева, я ответил:
– Не знаю! Я с ребятами говорил. Взвод принимать никто не хочет.
– Но ведь это временно, пока мы подберем на это место офицера.
– Вот именно, что временно! Никто не хочет ругань терпеть.
– Кто у тебя во взводе старший по званию?
– Старший сержант Сенько!
– Пришли его ко мне! Я сам с ним поговорю!
– Я не буду в этом деле участвовать. Вызывайте сами.
– Бридихин велел тебе.
– Бридихин? Он тут сорвался и наорал на меня. Вот пусть сам вызывает и назначает.
Когда Серафима Сенько вызвали в штаб полка и Денисов предложил ему принять взвод разведки, то Сенько наотрез отказался.
– Почему? Какая причина? – спросил его Денисов.
– Ребята в разведке служить устали. Хотят в пехоту рядовыми переходить. Солдаты там спят и ничего не делают, а здесь передохнуть не дадут, то за языком иди, то высоты бери. На кой мне хрен за всех отвечать. После штурма высоты нам положен отдых две недели. А нас гоняют каждый день без сна и еды, на капитана орут.
– Ты за капитана не говори! Это не твое сержантское дело. Ты за себя говори!
– Взвод принимать не буду. Сколько можно без отдыха ходить? На взвод не пойду. Можете отправлять рядовым в пехоту.
Начальник штаба отвернулся, занялся каким-то бумажным делом. Он решил разговор не продолжать. Может, старший сержант помолчит и одумается. Сенько не стал ждать, когда ему скажут: «Иди!» Разговор окончен – значит, он свободен. Он повернулся и вышел из блиндажа. Наверху, метрах в двадцати от прохода, его дожидался наш старшина Тимофеич.
– Ну как, уговорили? Назначение нужно обмыть!
– Нет, старшина! Пусть другого найдут! Пошли!
Серафим парень решительный. Разговор окончен. Надо идти, а то еще скажут, что Сенько передумал. Платить, говорит, будем. А мне деньги на что? В карты я не играю. Родные в оккупации. Посылать деньги некуда. Я воюю с фрицем за Белоруссию, а не за деньги.
Мы с Сергеем подошли к солдатской траншее, спрыгнули вниз, прошли вдоль ее зигзагов, нашли наших ребят и направились к лесу. В окопах и блиндажах, которые накануне взяли наши ребята, теперь сидели стрелки-пехотинцы. Бридихин орал на меня, почему я сразу не стал преследовать противника. А кого, собственно, преследовать? В лесу их и раньше не было. Они леса боятся. И сейчас там нет никого. Кого я, собственно, должен преследовать? Наступать вперед должна пехота.
– Ты должен был на плечах бегущих немцев ворваться в деревню Уруб или на высоту 322,9.
– Это вы, майор, так полагаете. Разведчиков в наступление хотите послать. А у меня их всего шесть человек.
Бридихин немного остыл, велел мне лес прочесать, выйти на северную его окраину. Понятие «лес прочесать» – растяжимое. Для этого нужно иметь сотни солдат. Поставить их цепью и вперед пустить! А сейчас я мог взять с собой трех ребят и по дороге пройти.
Я высказал свое мнение по проческе леса, а сам подумал, что у немцев весь участок здесь оголен. Пока они во всем разберутся, дня два, по крайней мере, пройдет. Бежавшие в панике будут врать и преувеличивать. Пока их соберут и всех опросят, время уйдет. А то, что наши молчат, не лезут напрасно нахрапом, то это часто бывает. Бридихин орал, почему я сразу не стал преследовать немцев.
– У меня нет сил душевных! – ответил я.
– Каких еще душевных?
– Таких! Мы много суток уже не спим и выдохлись окончательно. Мы не покойники. Нам отдых нужен! И душа у нас есть.
– Какой же тебе сейчас отдых? Потом отдохнешь!
– Это когда трупами лежать будем?
– Ты опять за свое? Я приказал тебе сегодня ночью прочесать вдоль дороги лес и на выходе из леса поставить заслон. К утру ты должен доложить мне о выполнении приказа. Пришлешь мне связного. Сам останешься там.
– В таком случае пишите приказ по полку на разведку. Чтобы потом не было никаких разговоров. Я, мол, тебе так сказал, а ты наоборот все сделал. А насчет преследования противника я вас что-то не пойму. Мое дело – разведка, а в наступление должны стрелковые роты идти. Послушать вас, для чего тогда стрелки-солдаты нужны, если за них деревни и высоты брать будут разведчики. Крика и ора я вашего не боюсь и терпеть не буду. Я сам орать умею.
Часа за полтора, не торопясь, мы с ребятами прошли лес и осмотрели опушку. Выставили часового и установили очередь, кто за кем дежурит.
Я решил дать выспаться всем до утра. Нельзя без сна и отдыха непрерывно вести разведку. Стрелковые роты без нашей предварительной разведки сюда не пойдут. Хотя Бридихин мог вместе с нами сюда послать одну стрелковую роту. Но он чего-то медлил. Северная опушка леса, когда мы выходили на нее, была безмолвна и недвижима. Ни одной старой и свежей воронки от наших снарядов, ни одного упавшего сучка, ни одной надломленной ветки, перебитой осколком. Куда же били наши артиллеристы? Пройдя метров двести по опушке леса в сторону и осмотрев все кругом, мы никаких
