Евграф Комаровский - Записки графа Е.Ф.Комаровского

Наполеон как итальянец любил и музыку итальянскую предпочтительно перед французской. Его капельмейстер был Paer, известный своими превосходными сочинениями нескольких итальянских опер. Славный певец Крементини[72] и певица Грассини принадлежали к императорской капелле. Почти беспрестанно давали в Тюильрийском театре итальянскую оперу «Ромео и Джульетта», в которой играли Крементини и Грассини; ничего невозможно было слышать восхитительнее, как сии два голоса вместе, ибо Грассини имела превосходный contre-alto. Хотя сия опера представляема была так часто, но всякий раз ее можно было слышать с новым удовольствием.

Мы видели также там несколько и французских пьес, как то: трагедию «Рим спасенный и Манлий», торжество славного Тальма и водевиль «Флибустьер», в котором австрийцы были выведены на сцену в самом карикатурном виде. В Тюильрийском театре назначены были две ложи для всего дипломатического корпуса.

Граф Толстой, бывший нашим послом[73], нарочно, сказывают, опаздывал в театр, чтобы садиться позади всех; а так как те ложи были против Наполеоновой, то он не мог сего не заметить и кончил тем, что приказал нашему послу назначить особую ложу; подле оной сидел всегда итальянского королевства министр граф Морескальки.

Я всегда был в ложе нашего посла, которая была через две ложи от Наполеоновой. Надобно сказать, что Наполеон никогда в театре не аплодировал, а оттого царствовала всегда в оном глубокая тишина. Один раз случилось, что Крементини пропел известную его арию «Ombra odorata aspeta» с таким совершенством, что бедный Морескальки как итальянец, в исступлении от восторга, несколько раз громко закричал: «Bravo, bravo!» — и вдруг, опомнившись, спустился со стула на пол и на четвереньках выполз из ложи. Между нашей ложей и Наполеоновой никого тогда не сидело. Я сам испугался за несчастного Морескальки и взглянул на Наполеона, за которым в продолжение всего спектакля всегда стоял Ремюза, директор театров и дежурный камергер. В ту самую минуту, как услышал Наполеон сей, можно сказать, никогда небывалый крик в театре, оборотясь, бросил взор на Ремюза, который, поклонясь, вышел вон из ложи, но чем это кончилось, мне не было известно.

Наполеон во время представления всегда читал ту пьесу, которую играли на театре. Против его ложи находилась Жозефинина; за императрицей также во время всего спектакля стояли ее двора гофмаршал и дежурный камергер.

Нельзя было с большим, можно сказать, пренебрежением трактовать придворных чиновников, как при Наполеоновом дворе. Мне случилось видеть однажды, что во время танцев в Тюильрийском дворце, произведенных первыми танцорами парижских театров, приглашенные дамы сидели на табуретах[74], а императрица, королевы гишпанская, голландская и принцесса Боргезе — на креслах; за каждой из них стояло по одному камергеру; принцессе Боргезе захотелось поставить свои ноги на скамеечку; она оборотилась, сделала только знак своему камергеру, который тотчас пошел, принес скамеечку, поставил ей под ноги и закрыл оную ее платьем, она даже и поклоном его за то не поблагодарила.

Сравните же с сими пришельцами высоких членов нашего императорского дома: с какою утонченною деликатностью они обходятся со своими придворными чинами.

Должно еще приметить, что Наполеон составил свой двор из особ знатнейших французских фамилий. После спектакля все собирались в комнате, так называемой Салон маршалов; в ней находились во весь рост портреты французских маршалов. Через несколько минут дежурные камергеры выходили из бывшей подле комнаты и приглашали избранных особ для составления партии в вист императрицы, обеих королев, принцессы Боргезе и мадам Рошфуко. Когда партии в карты были составлены, то отворялись обе половинки двери, и все мужчины и дамы должны были идти поодиночке отдать — так называлось — поклон императрице, обеим королевам: гишпанской, голландской и принцессе Боргезе, которые отвечали небольшим поклоном.

В сие время Наполеон стоял в той же комнате и как будто всем делал инспекторский смотр; иногда он подзывал к себе из мужчин того, с кем ему нужно было поговорить.

Для дам сия церемония была весьма затруднительна, ибо они, не оборачиваясь, а только отталкивая ногой предлинные хвосты их платьев, должны были маневрировать. Императрицын стол был один в поперечной стене комнаты, а прочие три — в продольной. Стало быть, надлежало дамам сделать три поклона, идя прямо к столу императрицы; потом, поворотясь несколько направо, сделать каждой из королев и принцессе по одному поклону, переходя боком от одной до другой, и идти задом до дверей[75]. Когда все мужчины и дамы перебывали, таким образом, для отдачи поклона императрице, двум королевам и принцессе, Наполеон выходил в комнату собрания и делал круг, после коего он уходил к себе.

Всякий раз перед ним шли два привратника, или гоф-фурьера, чтобы очищать для него дорогу, когда он приходил в собрание или уходил из оного, крича во весь голос: «Император!» — а так как он ходил очень скоро, то нередко сии его передовые сшибали почти с ног попадавшихся на их дороге[76].

За ужином столы накрыты были на восемь особ. За стол императрицы, равно как и за столы королев и принцессы Боргезе, приглашались дамы по выбору, а прочие наполнялись как ни попало. У императрицы Жозефины были приватные вечерние собрания, на которых она была чрезвычайно любезна. Королева Гортензия тоже иногда принимала к себе по вечерам.

Всякую почти неделю были большие званые обеды: у Камбассереса, архиканцлера, у Шампаньи, министра иностранных дел, у князя Талейрана, обер-гофмейстера двора, у князя Куракина, нашего посла, и у графа Н. П. Румянцева, у которого был стол лучше всех прочих, а Шампаньи, напротив, славился своими предурными винами и столом. Один раз я обедал у графа Румянцева вместе с кардиналом Мори; после обеда подошли мы к камину, он мне сказал:

— Какое счастие для Европы, что два наши императора заключили теперь между собой союз, а всего бы еще лучше было, если бы они разделили ее пополам и назвались бы один — северным, а другой — полуденным императорами.

Кардинал Мори, сказавши сие, ушел, не дождавшись моего ответа.

Глава VIII

Карнавал — Маскарады — Обращение Наполеона с дамами — Публичные заседания в законодательном собрании и в l'Institut de France — Музей Наполеона — Осмотр художественной выставки и других достопримечательностей — Люксембургский дворец — Дом инвалидов — Артиллерийский музей — Монетный двор — Агрономический музей — Ботанический сад — Институт глухонемых — Церковь les perils Augustins — Физик Беер — Фабрика гобеленов — Императорская консерватория — Пантеон — Панорама тильзитского свидания — Версаль — Трианоны — Сен Клу — Аббатство Сен-Дени — Ожидание войны между Францией и Австрией — Выезд из Парижа в Вену — Дорога — Объявление войны — Вена — Возвращение в Россию — Милостивый ответ государя — Лето в Городище — Возвращение в Петербург