Валерий Цапков - Шоколадная медаль

- Это что за место?

- В старых кварталах, за Мейвандом.

- А как переводится этот твой Ашофан.

- Никак. Два брата жили, святые Ашокан и Арофан. У нас в квартале и похоронены.

- А Гаури?

- Что Гаури? - испуганно спросил старик.

- Где живет? У тебя или у Максуда?

- Пока у меня.

Вид у старика стал больной и затравленный.

- А потом? - с беспокойством спросил Олегов.

- Я много должен. Максуд требует ее продать в публичный дом или отдать ему.

- Сколько ты ему должен?

- Хочешь перекупить? - в глазах старика вспыхнула искорка злобы.

- Старик, ты из ума выжил. Мы с тобой россияне, - Олегов хлопнул старика по плечу, - Как тебя зовут, откуда ты родом?

- Платоном меня зовут, из Вятки я.

- Черт, я даже не припомню, как эта Вятка сейчас называется...

- То ли Жданов, то ли Жуков, - пожал плечами старик, - только ты остерегись становиться поперек Максуду, он тебя как паук муху высосет заживо. Отвези меня назад, только подальше высади, а то увидят - этой же ночью голову отрежут.

- Не пугай, Платоныч, - усмехнулся Олегов, - мне уже нечего бояться. Слушай, а если бы я у тебя Гаури купил, ты б долго торговался?

Олегов спросил это со смешком и внимательно посмотрел на старика. Старик открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг оба они вздрогнули от окрика:

- Боро!

С окриком распахнулась дверца кабины со стороны водителя, прямо на Олегова смотрел обрез, который держал в руках афганец лет тридцати, усатый, похожий на Сталина. Афганец кивнул Олегову головой, давая понять - выходи.

Вот мерзавцы, подумал Олегов, его автомат остался со стороны старика, да и под дулом не очень-то развернешься в кабине.

- Хуб, выхожу, - ответил Олегов и стал выходить, двигаясь медленно, неторопливо, стараясь сосредоточиться и осмотреться. Из-за кузова вышел второй парень, помоложе, в руке у него был длинный нож. Старик сжался, сгорбился на своем месте, закрыл лицо сухими ладонями и что-то шептал. Только сейчас Олегов заметил, какие изломанные у старика ногти.

Олегов спрыгнул, улыбнулся усатому ''Сталину'', сунул руку в карманы и дружелюбно спросил:

- Мужики, ну что вы такие простые?

Усатый что-то зло крикнул, жестом левой руки требуя поднять руки. Олегов пожал плечами и медленно вынул руки из карманов, медленно стал поднимать их.

- Пожалуйста...

...Он поднимал руки, с усмешкой глядя, как меняется выражение лица '' Сталина'' от злой решительности к растерянности и страху.

- Да ты что, мужик, испугался? - ласково спросил Олегов, игриво крутя на указательном пальце руки ручную гранату. Еще в кармане Олегову удалось почти разогнуть усики, удерживающие кольцо в запале, и сейчас он думал, что произойдет раньше - напугается усатый или граната сорвется, оставив на пальце блестящее на солнце колечко...

Поняв, что усатый в замешательстве, Олегов помог принять ему решение, с яростью ударив ботинком по стволу. Обрез оглушительно грохнул и вылетел из рук усатого. Не успело оружие упасть на сухую выжженную землю, как его хозяин с напарником бежали прочь, выбивая пятками клубы белой пыли. С сожалением посмотрев на гранату, Олегов неторопливо вытянул за кольцо чеку, посмотрел вслед бегущим, увидел, что они стали замедлять скорость и оглядываться, погрозил им пальцем и что было силы бросил им вслед гранату...

Дверца машины хлопнула почти одновременно со взрывом, старик еще больше сжался, пригнув голову.

- Спокойно, старик, все нормально, - бормотал Олегов, поскорее выводя машину с огромного пустыря. Проехав с километр, он приблизился к шоссе, подступы к дороге были сплошь уставлены грузовиками караванщиков, рядом теснились сшитые из разноцветных лоскутков палатки, бегали чумазые детишки. Выбираясь, он проехал мимо свалки, где в груде хлама валялся огромный, метра четыре в диаметре глобус, рекламировавший авиалинии из Кабула в США через Европу.

- Старик, я тебя в центр не повезу, поедешь на такси, держи деньги.

Старик кивнул головой, молча взял деньги. Олегов остановил машину на обочине, обошел кабину и помог старику выйти.

- Ну, ладно, бывай...- Олегов неловко произнес это, досадуя, что старик все молчит, -Да, и вот еще что...Привет Гаури передавай. Скажи, что извиняюсь, что тогда...у индуса ...В общем, я пьян был и обкурился...

Еще раз хлопнув старика по плечу, он повернулся кругом и пошел к машине.

Через двадцать минут он уже подкатывал к воротам контрольно-пропускного пункта. Его водитель обалдело глядел на свою машину, сжимая в руках пакетики конфет и жестянки с лимонадом. Молча Олегов вышел из машины, обошел ее кругом и сел на свое место.

- Тормоза проверял, катнулся метров сто, - сказал он, строго глядя на водителя .

- Ага, - согласно кивнул головой водитель, недоверчиво косясь на спидометр.

Олегов ехал , глядя в окно, ничего не замечая, в голове была каша из рассказа старика. Он вдруг поймал себя на том, что забыл лицо Гаури, помнит только запах кожи... Надо бы напиться, решил Олегов, но ехать куда-либо уже не хотелось. Если чего-то очень хочешь - желания сбываются: въехав в резиденцию и оставив машину у ворот дворца, он пошел в казарму и обнаружил, что в офицерской комнате во всю идет банкет.

Пили лейтенант Люшин, прапорщик Мосолов и два незнакомых Олегову старших лейтенанта.

- Мишуля, присаживайся! - завопил Люшин.

- Охотно! - ответил Олегов, довольно потирая руки, - Что пьем?

- Шурави, фанта кончилась, - развел руками Мосолов, - пьем коктейль '' Зеленые глаза''.

Олегова слегка передернуло, но выпить очень хотелось и он махнул рукой:

- Наливай!

Люшин консервным ножом аккуратно вырезал крышечку сто пятидесятиграммовой баночки, перелил в кружку греческий апельсиновый сок, а на его место вытряхнул из пузырька ярко-зеленый огуречный лосьон.

- Большое мужество надо иметь, чтобы пить такое, - икнув, выдал сентенцию один из незнакомых старших лейтенантов.

- А что такого, - заступился за напиток Люшин, - вот, видишь, в инструкции сказано, что сорок процентов спирта и шестьдесят процентов сока свежих огурцов. Стало быть, выпивка и закусь одновременно.

От лосьона сперло дыхание и обожгло глотку, соком Олегов загасил позывы к рвоте. Он жевал жирную тушенку и счастливо улыбался, потому как вспомнил лицо Гаури. Второй флакон пошел легче. В комнате плавали клубы табачного дыма, Олегов вполуха слушал, как Мосолов, до армии работавший в московском автосервисе, хвастался именитыми клиентами, раскладывая на кровати визитные карточки журналистов, клоунов и директоров магазинов. Люшин, тоже москвич, хвастался отцом, который в чине полковника КГБ служил в Кабуле пять лет назад.

Люшин достал из-под кровати пыльную гитару, обтер ее рукавом и попытался что-то сыграть, но кроме гадкого треньканья ничего не получалось.