Евгений Кобелев - Хо Ши Мин

Настоящий переполох в колониальной охранке вызвал 61-й номер газеты. Во всю его полосу крупными буквами были начертаны слова: «Только коммунистическая партия сможет принести вьетнамскому народу свободу и счастье». Этими словами члены Товарищества и их идейный руководитель выразили не только политическое кредо, свою коммунистическую убежденность. Прежде всего они хотели сказать, что вьетнамское национально-освободительное движение стоит на пороге качественно нового этапа, что насущным объективным требованием политического момента становится скорейшее решение задачи создания подлинно революционного авангарда — коммунистической партии, которая одна только и способна вывести освободительное движение из глухих проселков неудач на широкую, прямую магистраль побед.

Товарищество революционной молодежи Вьетнама официально не входило в Коминтерн, однако во всей своей практической деятельности руководствовалось его решениями, поддерживало тесные связи с коммунистическими партиями других стран, прежде всего Советской России, Франции и Китая, и действительно стало в дальнейшем, как и предвидел Нгуен, зародышем будущей коммунистической партии.

В Товариществе, как в настоящей партии, действовала разработанная Нгуеном строгая система отбора и подготовки революционных кадров. Принимались в него главным образом те, кто успешно закончил курсы политучебы. Вступившие в Товарищество давали у могилы Фам Хонг Тхая клятву на верность идеалам революции. Основная часть прошедших подготовку патриотов направлялась на родину для подпольной работы на местах. После победы революции многие из них вспоминали, как обстоятельно и по-отечески наставлял каждого из них «товарищ Выонг» перед отъездом на родину:

— Ищите старых друзей, которым вы доверяете, людей, сочувствующих нашему патриотическому делу. О чем бы ни шел разговор, старайтесь сводить его к осуждению жестокого произвола тэев в нашей стране. Если ваши слова находят отклик, ставьте сразу вопрос: до каких же пор мы, вьетнамцы, будем терпеть чужеземный гнет и унижения? Если вас спросят, где взять силы, чтобы избавиться от власти тэев, объясняйте, что наша сила — в сплоченности, в единстве. Если все мы будем выступать сообща, тогда и вражеское оружие станет нашим оружием.

В июле 1926 года Нгуен пишет в Президиум ИККИ: «Вот что удалось сделать со дня моего прибытия сюда:

1) организована подпольная группа;

2) крестьянская лига (из вьетнамцев, живущих в Сиаме);

3) группа пионеров из детей крестьян и рабочих. Они живут в Кантоне и учатся на наши средства (на курсах политучебы Нгуен отдельно занимался с группой из 8 вьетнамских мальчиков и девочек. В первый же день в целях конспирации он дал им новые имена и общую фамилию Ли, и с той поры они все считались «племянниками» Ли Цюя. — Е. К.);

4) группа революционных женщин (десять человек);

5) школа политпропаганды. Слушатели тайно прибывают в Кантон. После полутора месяцев учебы они возвращаются на родину. Первый выпуск — 10 человек. В следующем, который произойдет в июле, будет примерно 30 человек».

Те, кто учился на кантонских курсах политучебы, работал в рядах Товарищества и в редакции газеты «Тхань ниен», прошли прекрасную школу революционной борьбы, здесь уже уместно будет сказать — хошиминовскую школу, в которой основополагающие принципы ленинизма творчески и органически вплетались в конкретно-историческую вьетнамскую действительность, не только не вступая в противоречие с нею, а, напротив, — в этом прежде всего и заключается универсальный характер ленинизма, — беря в союзники сложные социально-политические и национально-психологические особенности, свойственные Вьетнаму того периода. Товарищество и газета «Тхань ниен» воспитали могучую когорту профессиональных революционеров, посвятивших всю свою жизнь борьбе за национальное и социальное освобождение народа. Среди них — руководители Коммунистической партии Вьетнама и Социалистической Республики Вьетнам Тон Дык Тханг, Ле Зуан, Чыонг Тинь, Фам Ван Донг, Хоанг Куок Вьет, видные деятели партия, отдавшие жизнь за победу ее дела, — Ле Хонг Фонг, Нгуен Тхи Минь Кхай, Хо Тунг May, Ле Хонг Шон, Нго За Ты, Ха Хюи Тан, Нгуен Ван Тао, первый вьетнамский комсомолец Ли Ты Чонг и многие другие.

Последовательный интернационалист, Нгуен и в Кантоне стремился установить прочные связи с революционерами из других стран. Заручившись поддержкой Ляо Чжункая, с которым его связывали дружеские отношения, он создает «Союз угнетенных народов Азии». Членами союза стали патриоты из Индокитая, революционно настроенные представители Кореи, Малайи, Индонезии, Индии, бежавшие из своих стран и получившие убежище в Кантонской республике, видные китайские демократы, в их числе и Ляо Чжункай, избранный председателем.

Однако жить Ляо оставалось уже недолго.

20 августа 1925 года перед зданием ЦИК Гоминьдана его смертельно ранил стрелявший в упор наемный убийца. Ляо Чжункай активно боролся за улучшение жизни рабочих и крестьян, он решительно выступал за союз Гоминьдана с Советской Россией, поэтому оказался первым в списке жертв начавшегося террора китайской реакции.

Деятельность Нгуена в Кантоне не ускользнула от внимания французской тайной полиции. В архиве министерства по делам колоний Франции сохранилась следующая депеша:

«Ханой, 27.02.1925 г. Совершенно секретно.

Полицейское управление Ханоя получило сведения, что в Гуанчжоу прибыл из Европы некий аннамит, который тут же установил связи с революционерами. Этот человек живет вместе с русскими коммунистами и взял себе имя Ли Цюй. Весьма осведомлен о деятельности аннамских революционеров в Европе, так же как и о русских революционных методах… Очень энергичный деятель, Ли Цюй организовал новую патриотическую лигу и готовит в ее рамках коммунистов с помощью нескольких аннамитов, эмигрировавших в Южный Китай. Ими только что отпечатаны листовки с призывом вступать в лигу, часть которых попала в Индокитай. Мерлэн».

Одну деталь тайный агент подметил довольно верно. Хотя Нгуен находился очень далеко от Советской страны, он фактически ни на один день не порывал с ней связей. Памятуя совет Мануильского, он по приезде установил контакт с Бородиным. Сделать это было нетрудно. В кантонских газетах регулярно публиковались объявления о том, что советской миссии при правительстве Сунь Ятсена требуются переводчики. Нгуен свободно владел французским, английским и китайским языками, неплохо знал русский. С номером «Кантон газетт» в руках (законы конспирации прежде всего!) он пришел к зданию, где размещался аппарат Бородина, и был принят туда на работу.