Вячеслав Удовик - Воронцов

Просьба Семена Романовича была выполнена. В феврале-марте 1819 года французская художница Мари Виктуар Жокото писала на севрском фарфоре портрет Елизаветы Ксаверьевны. Портрет получился превосходный. Им и сегодня можно любоваться в Национальном музее Стокгольма.

Со свадьбой решили не тянуть. Семен Романович приехал в Париж, и 20 апреля в русской православной церкви состоялось бракосочетание графа М. С. Воронцова с графиней Е. К. Браницкой. Посаженным отцом на свадьбе был герцог Веллингтон.

Семен Романович поспешил сообщить о женитьбе сына обеим российским императрицам. Мария Федоровна написала в ответ: «Вы спрашиваете у меня благословение и мое одобрение этого союза. И я даю его от всего моего сердца и с искренним удовлетворением. Молодая графиня соединяет все качества выдающегося характера, к которому присоединяются все прелести красоты и ума; она создана, чтобы сделать счастливым уважаемого человека, который соединяет с нею свою судьбу»9.

Месяц спустя в Лондон пришло письмо от Елизаветы Алексеевны. Супруга Александра I пишет, что ее обрадовало сообщение о женитьбе Михаила Семеновича: «Я с большим удовлетворением узнала о выборе графа Михаила. Это потому, что я знаю вашу невестку, радуюсь союзу так хорошо подобранному, и который обещает счастье нескончаемое для обоих супругов. Получите, граф, мое чувствительное благословение. Удовлетворение, которое дает вам эта женитьба, является для меня очень важным обстоятельством»10.

Друзья Михаила Семеновича также были рады за него. «Хорошо, что брат Михайло женится. Жена красавица, и не худо, что богата», — написал А. П. Ермолов, выражая общее мнение.

Злые языки и в наши дни говорят, что М. С. Воронцов женился на Е. К. Браницкой из-за ее богатого приданого. В действительности то, что Михаил Семенович должен был наследовать от отца, в несколько раз превосходило наследованное Елизаветой Ксаверьевной. Она наследовала в Черкасском уезде Киевской губернии местечко Городище с тремя тысячами ревизских душ и винокуренным заводом и местечко Мошны с полутора тысячью ревизских душ и также винокуренным заводом. А Семен Романович владел десятками тысяч крепостных и немалым числом имений в разных российских губерниях.

До близкого знакомства с Елизаветой Ксаверьевной Семен Романович услышал от своего слуги, что невеста Михаила Семеновича не только красива, но и имеет хороший характер. На вопрос о том, как он узнал о характере Елизаветы Ксаверьевны, слуга ответил: «Мы разговариваем с нашими товарищами о наших хозяевах, и все слуги дома Браницкой уверяют, что молодая графиня кроткая, добрая, с ангельским характером». Что же, сказал в ответ Семен Романович, она выходит замуж за человека с таким же добрым характером. Это могут подтвердить не только слуги, но и все кто служил под его командованием, и жители французских городов, где находились части русского оккупационного корпуса12.

Вскоре после свадьбы молодые уехали в Лондон, навестили Екатерину Семеновну Пемброк, которая из-за новой беременности не смогла присутствовать на свадьбе брата. В августе стало известно, что Елизавета Ксаверьевна ждет ребенка. В сентябре молодожены отправились на родину. По пути они провели четыре недели в Париже и две недели в Вене.

Накануне отъезда сына и невестки Семен Романович писал Ф. В. Ростопчину: «Брак моего милого Михаила довершил мое счастье, благодаря нраву его жены, столь открытому и сходному с характером Катеньки и лорда Пемброка, которые очень ее полюбили». В другом письме Семена Романовича говорилось: «Лиза овладела нашими сердцами; я расстаюсь с нею, как с дочерью, а Катенька и муж ее как с сестрой; она много выигрывает при большем сближении с нею»13.

Судьба соединила двоих прекрасных людей, с одинаково прекрасными характерами. И в конце своего жизненного пути Михаил Семенович скажет, что женитьба на Елизавете Ксаверьевне дала ему за 36 лет брака так много счастья.

Глава XII

НА ПЕРЕПУТЬЕ

22 февраля 1819 года генерал-майор, флигель-адъютант Павел Дмитриевич Киселев был назначен начальником штаба 2-й армии, защищавшей южные губернии России. Штаб армии находился в Подольской губернии в Тульчине.

И. В. Сабанеев получил во 2-й армии корпус, размещенный в Бессарабии. В этом корпусе оказался один из воронцовских полков. «Из бывшего твоего корпуса поступил ко мне Якутский полк; люди сбережены, амуниция чудесная, ружей таких я еще не видывал в нашей армии, — писал Сабанеев Михаилу Семеновичу. — Доброй воли много, все прекрасно; надобно только подтвердить устав. Словом, надобно его выработать на показ. Для дела он готов более нежели все другие»1.

И. В. Сабанеев расхвалил Якутский полк отнюдь не из дружеских чувств. Так же отозвался об этом полке и П. Д. Киселев. «Не понимаю почему опорочили до такой крайности войска, из Франции возвращающиеся; я смотрел Якутский полк и нашел его по внутренности и по наружности в хорошей весьма исправности, — писал он Закревскому. — Весь полк боялся моего приезда и ожидал беды; я, напротив, благодарил и показал, чем нужно заняться. Нравственность солдат, усердие всех чинов, амуниция и артели должны обратить признательность начальства; по фронту более нашел я хорошего, чем дурного, и крепко надеюсь, что в Одессе и казармах, куда полк сей переведется, к будущему году он будет из лучших полков армии»2.

П. Д. Киселев был человеком дипломатичным и искушенным в штабных делах. А поэтому не мог не покритиковать М. С. Воронцова. В Одессе Киселев встречался с Понсетом, который служил прежде в подчинении у Воронцова. В беседе между ними зашла речь о Михаиле Семеновиче. «Мы много говорили о делах их, — рассказывает Киселев в том же письме Закревскому, — и он согласился, что Воронцов не прав во многом и особенно в том, что полагал геройством не скрывать пренебрежения ко всему, что свыше приходило, и порочить явно все постановления, которые по званию своему обязан был представлять не на посмешище, но на уважение подчиненных своих, либо не служить! Я полагаю, что ты со мною согласен». Однако при этом Павел Дмитриевич не преминул отметить, что многие из постановлений Михаила Семеновича «должно признать полезными, в особенности запрещение жестоких телесных наказаний, которые должны быть распространены на всю армию»3.

Действительно, Михаил Семенович не особенно осторожничал, критиковал многие распоряжения, приходившие из Петербурга от высшего начальства. Поняв, что он не в силах искоренить в армии жестокое отношение к нижним чинам и другие недостатки, он решил уйти в отставку.

С. Р. Воронцов одобрил намерение сына оставить службу: «Вы служили с усердием, с величайшей активностью в течение 19 лет, со счастьем и одобрением; вы имеете право пожить для себя, для своей семьи, для устройства ваших дел, которые у вас не было времени устроить, для приготовления подходящего жилища и для пользования, наконец, независимостью, которая является хорошим руководством для человека ваших понятий о чести и вашей возвышенности души»4.