Вячеслав Удовик - Воронцов

При прощании с корпусом жители Мобежа, Като-Камб-рези, Авена, Валансьенна и других городов изготовили медали с изображением М. С. Воронцова и выразили ему свою благодарность. Офицерам, командовавшими крепостями Живе, Ретеля и Рокруа, вручили почетные шпаги. На встречах пели песню Беранже «Священный союз народов».

Перед отправкой корпуса в Россию Михаил Семенович собрал сведения о долгах офицеров и солдат местным жителям и заплатил за всех них. Долгов набралось на 1,5 миллиона рублей. Для получения этой огромной суммы графу пришлось продать большое имение Круглое, доставшееся ему по завещанию от родной тетки княгини Е. Р. Дашковой. В благодарность за этот беспримерный поступок офицеры корпуса подарили Михаилу Семеновичу большую серебряную вазу с выгравированными на ней своими фамилиями.

15 октября 1818 года М. С. Воронцов отдал приказ по корпусу о возвращении в Россию. Полки корпуса стали покидать Францию. Михаил Семенович получил разрешение императора довести корпус до Германии, а затем отправиться в отпуск на неопределенный срок. «За одну личную ко мне милость я очень благодарен, а именно, что мне разрешено оставить корпус в Германии, когда почту приличным, и ехать в отпуск, насколько я захочу, к батюшке, — написал он Закревскому. — Потеряв кураж и ревность к службе, буду, по крайней мере, наслаждаться покоем между родными, далеко от зависти, от злобы и от забот»27.

В отчете Александру I о пребывании корпуса во Франции М. С. Воронцов не удержался от осуждения существовавшего в армии бесчеловечного отношения к нижним чинам: «Я был весьма уверен что, дабы укротить порки и вместе с тем поддержать дух и надежду добрых солдат, нужно строгое и неослабное наказание за важные проступки, сопряженные с действительными мерами для укрощения бесчеловечных и без разбору на одном капризе основанных притязаний, особливо таковых, кои еще, к несчастию, у нас в армии употребляются для узнания виновных, весьма часто сие делается над невинными и честными солдатами». «Одна из самых главных и нужных вещей есть, — считал он, — чтобы солдат знал, что за хорошее поведение в службе, честность, усердие и ревность в учении он должен надеяться на хорошее обращение с ним начальников, как противное поведение немедленно приведет его к строгому и справедливому наказанию»28.

Война с Наполеоном стоила России многих десятков миллионов рублей. Поэтому М. С. Воронцов был особенно доволен тем, что сэкономил для казны несколько миллионов, не ущемив при этом интересов ни офицеров, ни солдат.

Михаил Семенович был уверен, что полки корпуса и «в России также будут отличаться поведением, дисциплиною и субординациею»29. А среди военных было распространено мнение, что корпус М. С. Воронцова по возвращении на родину должен быть сохранен и что он может послужить образцом для реформ, которые следует повести во всей российской армии. Но многие высокопоставленные лица считали, что полки Воронцова заражены либерализмом, что в них нет должной дисциплины, а поэтому по прибытии на родину корпус был распущен.

По прошествии нескольких месяцев Михаил Семенович написал А. А. Закревскому, что начальник Главного штаба М. П. Волконский лично просил государя произвести его, Воронцова, в полные генералы, но получил отказ. «Немилость идет видно свыше»30. А это убивает в нем «всякую охоту и склонность к службе и заставляет думать о тысяче неприятных вещей». Но не служить Воронцов не мог. «Ежели бы я был женат то скорее бы привыкнул, но сего не будет, пока не встречу невесты точно по склонности и знакомству и, следовательно, не скоро еще будет, а между тем служить как будто под наказанием, без всякой по совести причины, никак не могу»31.

Скоро Михаил Семенович встретит невесту «точно по склонности», женится на ней и получит возможность распроститься со службой, исполняемой «как бы из-под палки».

Глава XI

ЖЕНИТЬБА

Впервые речь о женитьбе М. С. Воронцова зашла вскоре после того, как он покинул армию П. Д. Цицианова — в 1805 году. С. Н. Марин писал своему другу, что весь Петербург уверен, что тот женится на графине Орловой. Но сам Марин в возможности этого союза сомневался. И оказался прав — двадцатитрехлетний капитан Воронцов еще не созрел для семейной жизни. В следующем году Марин сообщал Воронцову, что некая полковница очень к нему привязана. «Приезжай, да веселым пирком да и за свадебку»1. На этот раз вмешалась война, и Михаил Семенович отправился в поход холостым.

Шли годы. Как когда-то Р. И. Воронцов никак не мог дождаться женитьбы сына Семена, так теперь Семен Романович был обеспокоен тем, что никак не дождется женитьбы Михаила. Он даже обратился за содействием в Петербург к Н. М. Лонгинову. Тот ответил, что надо ждать окончания войны.

Н. М. Лонгинов был уверен, что Михаил Семенович будет отличным отцом семейства, обеспечит счастье своей жене и может «произвести для родины лучших детей и потомков одной из прославленнейших фамилий»2. В конце 1813 года он написал Семену Романовичу в Лондон, что есть на примете несколько невест. Одна из них «не обладает красотою, но приятна и к большому уму присоединяет отменный образ действий»3. Но и на этот раз Михаил Семенович не связал себя узами брака.

В 1815 году в письме к Д. П. Бутурлину, своему родственнику, Михаил Семенович изложил свое представление о браке: «Я разделяю ваш взгляд и чувствую, что подходящее устройство личной жизни и хозяйства было бы лучшим средством обеспечить себе счастливое будущее. Я был бы уже счастлив тем удовольствием, которое это доставило бы отцу и моим родственникам; но я не помышляю ни о браке по расчету, ни о браке, устроенном другими. Нужно, чтобы это случилось само по себе и чтобы я полюбил и оценил человека, желающего добра мне. За одно или два пребывания в России в мирное время я смог бы найти то, что мне нужно, без спешки. Сердце мое совершенно свободно, и я желал бы только, чтобы это могло устроиться с первого раза, поскольку время не молодит: не будучи старым, я начинаю седеть. Это произошло и из-за жизни, которую я вел, но тем не менее это может не понравиться барышням, и они не захотят, может быть, иметь со мной дело». Но, пишет он далее, «возобновляющаяся война заставляет меня отложить эти идеи; мне это досадно, но делать нечего»4.

Войны с Наполеоном помешали устройству семейного очага не только М. С. Воронцову, но и многим офицерам русской армии. «Мне кажется, — писал И. В. Сабанеев Михаилу Семеновичу, — после войны страсть к супружеству (страсть весьма благовидная) приметным образом начала действовать на воинов. Не жениться бы и мне? А тебе не худо бы, лишь бы женитьба не мешала тебе служить»5.