Иван Бессмертный - Силуэты разведки

Второе. Он привез гору оборудования, которым до сих пор пользуются в одном из московских институтов ядерных исследований.

Третье. Он притащил в один из московских исследовательских институтов столько компьютерной техники, столько новейших технологических разработок, что, если бы там, на заводе, сидели нормальные люди, то мы бы имели блестящие отечественные автомобили, ни в чем не уступающие западным.

Чертежи, разработки — все это потоком шло к нам. И, конечно же, своей активностью он попал в поле зрения контрразведки.

— Что было потом?

— Его арестовали.

— А помочь ему не было никакой возможности?

— Мы активно включились. Но дело осложнилось тем, что этот наш друг — разведчик-нелегал. Он работал без какого-либо официального прикрытия. Тем не менее, мы довольно эффективно вышли из той ситуации. Он просидел совсем недолго, и через несколько лет привез мне свое уголовное дело.

— Как вам это удалось?

— Там существует такой порядок судопроизводства: после тюрьмы человек может получить свое уголовное дело.

— Я имею в виду — как удалось выкрутиться и отделаться, по большому счету, легким испугом?

— Думаю, мы избрали тогда единственно верную тактику. Было так. Судья открывает заседание и говорит подсудимому: мол, вы обвиняетесь в том-то и том-то, вы признаете себя виновным? Есть два варианта, сказать, что, да, признаю, и сказать: «Не признаю». Если человек не признает себя виновным, открывается следственная процедура, и тогда разматываются и доказываются все эпизоды. Что нам было совершенно ни к чему. Если же человек признает себя виновным, судья доволен: прекрасно! Человек получает свой срок. Маленький. В нашем случае — два года тюрьмы.

— Да, там это называется — сговор со следствием. Кстати, это очень хорошо описано в романе американского писателя Тома Вулфа «Костры амбиций».

— На Западе это широко распространенная практика.

— Как сложилась в дальнейшем его судьба?

— Значит, получил он два года. В тюрьме работал библиотекарем. Выпустили его досрочно. Половину срока «скосили» за примерное поведение. Как только он освободился — сел в самолет и прилетел в Союз, ко мне. Мы встретились.

— Это была ваша первая встреча?

— Нет, их было много. Спрашиваю: «Что будем делать?». Он говорит: «Я готов к дальнейшему сотрудничеству». И работа продолжилась. Это был один из ценнейших наших источников.

— Юрий Михайлович, ответьте, если сможете, на такой вопрос: а какие наиболее значительные устройства, технологии удалось добыть по линии технической разведки?

— Ну, например, уникальную технологию прессования материалов.

— А еще можете привести примеры?

— Еще один пример — и все. Хватит раскручивать эту тему. Так вот, в одном из городов Союза по чертежам, которые мы добыли, построили цех по изготовлению теплоизоляционных материалов, которые используются при строительстве ракетных двигателей.

Кстати, наш западный источник, крупный конструктор и бизнесмен, который передал нам эту технологию, убеждал наших чиновников, что нам немедленно нужно перейти на производство электростали. Потому что, — говорил он, — «ваши мартены никому не нужны, а электросталь даст вам возможность получать изделия с высочайшими параметрами, которые будут отвечать самим высоким требованиям».

Этот же человек, западный немец, поставил нам материалы по технологии производства муравьиной кислоты, которая используется как в военном деле, при изготовлении взрывчатых веществ, так и в гражданском производстве.

— Сможете рассказать о своей почти детективной поездке в Ливию?

— Давайте попробую. Все началось с того, что мой давний друг-ливанец Раби, мы с ним несколько раз были в загранпоездках, в частности в Бейруте, привел ко мне мужика, своего соплеменника-араба, но не ливанца, а ливийца. Этот ливиец говорит: «Ливия готова закупить у вас огромное количество оружия. Я предлагаю, чтобы вы, Юрий Михайлович, приехали к нам и обсудили этот вопрос на самом высоком уровне. Я обо всем договариваюсь, я все организовываю».

Договорились, что Раби и этот деятель вылетают раньше. Они заказывают нам в Триполи фешенебельную гостиницу и организовывают этот визит. Мы вдвоем, еще с одним деятелем, представляющим ВПК, вылетаем позже. Ливия была тогда закрыта, она пребывала под санкциями ООН, и потому мы добирались таким образом: прилетели на остров Джарбу, потом, дальше, еще 350 километров, через пустыню добирались на такси. Там было море проблем, масса историй и приключений. На командировку нам выделили копейки. Нам едва хватило их добраться до столицы. В Триполи подъехали к самому фешенебельному отелю, номера в котором должны были быть для нас забронированы. Дернули за ручку — отель закрыт. Пошли в соседний. Он тоже закрыт. Подошел служка, объяснил, что у них все гостиницы закрыты в связи с торжественными мероприятиями. Кинулись мы искать место ночлега. Оказалось, все приезжие в этот день скопились в одной из самых дешевых гостиниц. Их набралось ужас сколько народа. С огромным трудом нам удалось попасть в номер после двенадцати ночи. Это была старенькая, Бог знает сколько лет не ремонтированная комнатка. На половине стены — обои оборваны, висят. Посреди комнаты — две кучи мусора. Захотели умыться — из крана течет горячая вода из моря. Туалет тоже не убран. Постель мятая. Вот так и ночевали. Но самое главное — вопреки договоренности нас никто не встретил.

На следующий день начали судорожно искать — где раздобыть деньги, чтобы оплатить гостиницу. Нам объяснили: «Слушайте, ребята, вы «делайте ноги» как можно быстрее, потому что через несколько дней границу закроют, и начнется День независимости Ливии: будет военный парад, все гостиницы заселят бедуинами, весь транспорт уже сейчас мобилизован для бедуинов».

— И что, вам пришлось срочно уезжать?

— Нет. Мы все-таки задержались на пару дней.

— Как вы для себя объяснили столь странную ситуацию?

— Для меня есть только одно объяснение. Этот ливиец, как мусульманин, обязан выполнять свои обещания. И когда мы попали в такую нелепую ситуацию, что мы приехали, а двери тридцатипятиэтажных отелей перед нами закрыты, для него это стало таким сильным шоком, что он даже с Раби прервал отношения.

Здесь еще стоит отметить вот что. Национальную особенность арабов. Все просьбы к ним, они, как правило, натыкаются на ответ: «Да. Завтра!». И эти завтра могут продолжаться бесконечно долго. Это у них — манера поведения, манера жизни. И вот на второй день мой компаньон по командировке говорит: «Среди моих знакомых есть офицеры, если хотите, давайте будем звонить». Позвонили. Трубку берет его знакомый. Мы объясняли ему ситуацию, говорили, что пытались выйти на высшее руководство, не получилось, давайте встретимся и поговорим. Отвечает: «Да. Завтра. У вас в гостинице в 14 часов».