Джон Эш - Византийское путешествие

От великих средневековых дворцов – Аббасидов в Багдаде, Фатимидов в Каире, Влахернского в Константинополе – остались крохи или вообще ничего, за исключением восторженного описания современников, так что, вероятно, стоило претерпеть некоторые неудобства ради возможности постоять среди развалин Кубадабада и поглядеть на панораму озера и островов, некогда услаждавшую взор Аладдина Кейкубада I, блистательнейшего из сельджуков. От Бейшехира с его деревянной мечетью и изящным мавзолеем дорога резко повернула на северо-восток, устремившись почти в противоположном направлении сквозь долину, усеянную лоскутками зеленых и цветущих полей. В XIII веке здесь проходил караванный путь из Коньи в Бейшехир и дальше через Тавр к Аланьи на берегу Средиземного моря, где сельджуки основали свою зимнюю столицу. Дорога выбралась наконец из долины в череду сухих каменистых холмов, и вскоре показался огромный караван-сарай. Широкими воротами и многоугольными башнями напоминая укрепленный дворец, он, как и сотни ему подобных сельджукских караван-сараев, был построен за счет казны и предназначался для бесплатного ночлега и отдыха всех путников, независимо от их национальности, вероисповедания и сословной принадлежности. В крупных караван-сараях имелись свои лекари, беднейших странников обеспечивали обувью. В числе благотворительных заведений при караван-сараях были больницы, библиотеки, суповые кухни и сумасшедшие дома, что делало сельджукский султанат самым прогрессивным государством Средневековья (я уж не говорю о многих современных странах, которым до него в этом отношении далеко). Особенно приятно отметить, что сельджукские приюты для умалишенных содержали постоянные оркестры, чья музыка должна была смягчать меланхолию и тоску их обитателей. В общем, не удивительно, что большинство подвластных сельджукам христиан не горели желанием вернуться под власть византийского императора.

Всякий путник, странствовавший от Коньи по холмам пешком и достигший караван-сарая, несомненно, нуждался в новой обуви. Земля там пустынна и негостеприимна – цвета пергамента и слоновой кости. И когда идешь со стороны Бейшехира, кажется, будто ты не приближаешься к городу и плодородной долине, но входишь в пределы пустыни.

Солнечное сияние

Конья – старинный византийский город Икония (Иконион) – стала столицей сельджуков после того, как в 1097 году их изгнали из Никеи. В начале XIII века она превратилась в один из величайших городов исламского и средиземноморского мира, куда как магнитом притягивало ученых, поэтов и художников, в пристанище синкретической культуры исключительного блеска и утонченности. Современному туристу, разумеется, не следует ждать, что он увидит тут средневековые башни, минареты и купола; когда дорога выныривает из-за холмов, приезжего встречает широкая пыльная полоса унылых многоэтажек.

Несмотря на свое славное прошлое, нынешняя Конья – довольно скучный и тусклый город. Единственный ресторан, потчующий алкашей, заблудившихся туристов и потенциальных жиголо, имеет самый жалкий вид, а еда в нем варьируется от пресной до несъедобной. Вино тут кислое и безумно дорогое. Даже поклонники сельджукской архитектуры испытывают здесь разочарование: два из пяти бесспорных шедевров пребывают в полуразрушенном состоянии, а величайший из них – мечеть Аладдина – закрыли на реставрацию так давно, что никто уже и не помнит, когда это случилось. От вдребезги разбитого султанского дворца сохранилась лишь кирпичная развалина, защищенная нелепым параболическим бетонным навесом.

Многие части дворца еще в XIX веке были целы, и путешественники оставили описания его резных и расписных потолков. В те времена город сохранял б́ольшую часть двойного кольца своих крепостных стен. Башни, общим числом в сто сорок, вздымались на высоту до пятнадцати метров, ворота были украшены рельефами с изображениями львов, слонов, орлов и ангелов, но все это великолепие было варварски снесено, а Конья обогатилась сетью банальных европейских бульваров. То, что некогда сохранили даже монголы, турки уничтожили собственными руками, и потеря эта ужасна и необъяснима. Также непонятно, почему мечеть Аладдина закрыта для посетителей. Этот комплекс сооружений строился около ста лет, в нем есть гробницы восьми султанов, в том числе восьмиугольный мавзолей Кылыч-Арслана II. С любой точки зрения, это место – одна из величайших национальных святынь Турции. Увы, посетитель может лишь полюбоваться его широким асимметричным фасадом, сосчитать количество надгробий и дворов и осмотреть молельный зал, усеянный лесом из сорока семи римских и византийских колонн…

Мечеть Аладдина стоит на гребне овального холма, некогда представлявшего собой крепость Конью и древнюю насыпь, на которой располагалось поселение. Ниже ее, по ту сторону оживленной дороги, находится медресе Каратай. Вот где разочарование уступает место восторгу! Мраморный портал дает представление о сельджукском эклектическом стиле в его самой роскошной и изощренной разновидности. Центральные двери ограничивают прижатые к ним спиралевидные колонны со стилизованными коринфскими капителями, приводящими на ум поздние римские и византийские образцы. Эти колонны, в свою очередь, соседствуют с панелями, покрытыми геометрическим орнаментом, который не был бы лишним на фасаде фригийского храма. Над дверью расположена ниша, выполненная в сдержанном варианте стиля «мукарнас» – множество миниатюрных ниш с растительными мотивами, обрамленных слабо намеченной аркой. Верхняя часть портала представлена тремя затейливо исполненными рельефами, прочее пространство занимает великолепный резной узор из переплетений белого и серо-голубого мрамора. Простое перечисление подробностей вряд ли способно передать совершенство портала медресе и впечатление от его орнаментальной роскоши. Честно говоря, трудно найти другой пример более яркого сочетания столь далеких друг от друга частей. Здесь соединилось, казалось бы, несоединимое – исконные центральноазиатские и анатолийские мотивы с самыми изощренными способами выражения персидского, арабского, армянского и византийского стилей.

Открывая вход в медресе, портал оказывается в буквальном смысле слова дверью «просвещения». «Медресе» обычно переводят как «школа Корана», но такое толкование слишком узкое для этого уникального учреждения, где помимо Корана изучали философию, медицину, математику и астрономию. И если сам институт медресе не является изобретением сельджуков, то именно они довели это учебное заведение, включая и его архитектурную форму, до совершенства.