Владимир Виноградов - Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране

Телефонный звонок от наших корреспондентов. Сообщают, что иностранных корреспондентов приглашают к 11 часам утра на пресс-конференцию шаха в Мехрабадском аэропорту (!). Значит, шах решил-таки покинуть страну. Корреспондента ТАСС не пригласили. В отделе печати двора ответили: «Список корреспондентов утвержден, ничего поделать не можем».

В 14 часов краткое сообщение по радио: шах улетел из Ирана.

Звонит корреспондент «Известий» Ахмедзянов, он прорвался в аэропорт. Шаха провожала небольшая группа людей, среди которых премьер Бахтияр, министр двора Ардалан, председатель сената. Шах заявил корреспондентам: я всегда желал народу самого лучшего, пусть новое правительство Бахтияра успешно поработает, чтобы поправить «ошибки прошлого». Корреспонденты спрашивают: когда его императорское величество собирается вернуться в страну? Шах, сохраняя самообладание, отвечает: я еду лечиться, «если все будет хорошо – вернусь». И добавляет: «Иншалла!» («Если Аллах позволит!») «Иншалла» в этот момент уже звучит символически, не просто как обычная присказка в иранском языке.

Шах с шахиней направляются к личному самолету «Боинг-707», пожимают руки провожавшим, в ноги бросается солдат, целует ботинки шаха, шах его поднимает с земли. У шаха и шахини на глазах слезы, шах целует Коран. Закрывается дверь самолета, рычат моторы. Все. Провожающие деловито расходятся, направляются к ожидающему вертолету, иначе в город добираться опасно…

В окна посольства доносится все нарастающий шум – сначала слышны отдельные гудки автомобилей, потом они сливаются в общий непрекращающийся и все усиливающийся рев, к нему примешиваются крики людей. Кажется, весь Тегеран на улицах, автомашины с горящими фарами, непрерывно гудя, мечутся по улицам, возбужденные, ликующие толпы людей, крики «долой шаха!». Каждый стремится показать свою радость. С грохотом открываются ставни многочисленных лавок, традиционно закрытых на послеполуденный перерыв, зажигаются, несмотря на дневное время, огни, лавочники разбрасывают конфеты в толпы людей, из денежных купюр вырезают изображение шаха, наклеивают купюры на стекла автомашин: демонстрируем – мы без шаха. Неумолчный гул стоит над Тегераном, уже привыкшим за многие месяца нарастания революционного движения жить как бы большой коммуной.

Срочно вышли вечерние газеты с гигантскими, вываливающимися из страниц заголовками: «Шаха нет!». В 15 часов сообщение центральной радиостанции Тегерана: передачи прекращаются, студию занимают военные. Поступает сообщение о приказе военного администратора Тегерана: войскам занять стратегические центры столицы. Наряд солдат, охранявших советское посольство, завидев стихийную демонстрацию, немедленно укатил. Впрочем, многие солдаты на улицах уже лепят портреты Хомейни на стены домов.

Выясняем: армейские части значительно усилили охрану иностранных посольств, особенно американского. Мы видим, как во двор английского посольства, расположенного напротив советского, въезжает 5 грузовиков с солдатами. Не охраняются только два посольства: Советского Союза и Франции (Хомейни в Париже). Ну что же, это тоже символично – будем под защитой народа. На высоком флагштоке нашего посольства на фоне снежного хребта развевается красный флаг, проходящие толпы иранцев приветственно машут руками.

На тегеранских площадях стихийно собирается много людей, накинув арканы на статуи шаха, дружно сдирают их с пьедесталов. Повсюду праздничное настроение. Также, наверное, было и во времена Великой французской революции.

Становится все более ясно: события уже необратимые, это начало конца иранской монархии, существовавшей более двух с половиной тысяч лет.

Итак, 16 января шах улетел из страны. Думал ли он, что навсегда? Полагаю, что предчувствовал неизбежность конца, но мысль теплилась, как у безнадежного больного, – а вдруг все каким-то чудесным образом обойдется? Ну, например, военные сами без его руководства, но с помощью США «наведут порядок» в стране, пригласят вернуться его, в крайнем случае сына-наследника. Ведь было уже так один раз, в 1956 году пришлось спешно бежать на самолете в соседний Ирак, тогда ЦРУ сумело подкупить офицерство, политиканов, толпу бездомных бродяг, наконец, некоторых священнослужителей. Генерал Захеди – отец личного друга шаха Ардешира Захеди, посла Ирана в США, – потопил в крови «бунт». Шах тогда вернулся. Как поступят американцы сейчас? На всякий случай перед отлетом шах обратился к войскам с секретным фирманом: будьте верны, не проявляйте колебаний (читай: я вернусь).

А пока? Пока американцы дали понять шаху, что было бы лучше, если бы он не приезжал в США. Швейцария также отказала в убежище, хотя бы и для «лечения». Только президент Египта Садат приглашает да король Марокко…

Самолет с шахом приземлился в Асуане, на юге Египта, – для «отдыха». А это неподалеку от Ирана. В Иране остались те, кто должен сделать еще одну невероятную попытку спасти монархию, – Бахтияр и военные. Для них отъезд шаха – лишь средство сбить на время накал страстей.

Итак, Иран без шаха. Уже кое-где в газетах проявляется растерянность, хныканье: как же это мы без сильной власти, что будет с нами? А движение ширится. Теперь главный объект – правительство Бахтияра. Одно за другим следуют сообщения, что министров его правительства служащие отказываются даже допустить к своим креслам.

В Ахвазе, городе на юге страны, офицеры вывели на улицы танки с портретами шаха, войска стреляют из пулеметов по народу, предвкушающему свою первую победу. Убитые, раненые, пожары…

Хомейни в Париже объявил: в ближайшие дни он назначит новое правительство. Народ призывают в пятницу, 19 января, выйти на массовые демонстрации по примеру мощной демонстрации, состоявшейся 11 декабря, в день «Ашуры».

19 января демонстрация не менее внушительная, чем в декабре. На улицах Тегерана около 2 млн. человек. Тогда главная цель борьбы была – «долой шаха!». Сейчас к прежним лозунгам добавляется: «Долой правительство Бахтияра!» И еще один: «Истикляль, азади, джомхурия ислами!» («Свобода, равенство, исламская республика»!). Это уж явное усиление влияния религиозных деятелей. А вот показался и лозунг, написанный по-английски на большом белом полотне: «Китай, США и СССР – враги ислама». Такое сочетание стран показалось странным. Позднее оказалось, что нет – уже тогда начали действовать силы, стремящиеся набросить тень на позицию Советского Союза. Демонстрации прошли организованно, без особых инцидентов, но невольно возникала мысль: а что же дальше?

Картер обратился к Хомейни: дайте шанс правительству Бахтияра. Хомейни ответил едко: разве это дело американского президента давать советы другим государствам?